Бьерндален: биатлон – как бокс, тут важно поймать момент и нанести удар

День последней надежды

- Пытаюсь представить, что вы могли чувствовать, когда не попали на свою седьмую Олимпиаду - в Пхенчхан, и не могу. Когда сама попала в аналогичную ситуацию в 1980-м, это воспринималось как крушение всего, что составляло мою жизнь. Но мне было всего 22. Каково это – быть выброшенным из жизни в 44?   - В какой-то степени я был готов к такому развитию событий. Знал, что легко не будет, сложности начались гораздо раньше, когда я только готовился к сезону. Лето прошло прекрасно, но осенью врачи вдруг диагностировали аритмию. - Вас это напугало? - Нет. Просто создало определенные проблемы. На протяжении месяца я не мог тренироваться в привычном для себя графике и даже обратился к главному тренеру норвежской сборной Зигфриду Мазе и его ассистенту Эгилю Кристиансену. Сказал, что мне требуется их помощь. - Какую именно помощь вы рассчитывали получить?   - Формально я числился в норвежской команде, но фактически не имел возможности готовиться к сезону вместе со всеми. Дарья (Домрачева) тоже готовилась к Играм, и, поскольку вместе с нами постоянно находился наш ребенок, нам не оставалось ничего другого, кроме как тренироваться вместе. Норвежская команда была совершенно не заинтересована в том, чтобы я возил с собой по сборам жену и дочь, в белорусской команде в нашем совместном тренировочном процессе и проживании на соревнованиях вместе не видели проблемы, но мы сами понимали, что присутствие маленького ребенка на тренировочных сборах может доставить неудобства другим спортсменам. Поэтому приняли решение готовиться отдельно от национальных команд. Я спросил Мазе, возможен ли вариант, при котором я буду готовиться к Играм индивидуально, а он будет приезжать ко мне на два дня каждый месяц вплоть до начала соревновательного сезона, чтобы контролировать, как идет подготовка. Или же я сам буду приезжать на эти два дня к нему в Осло. Зигфрид ответил категорическим отказом. В ходе того разговора я и понял, что не стоит рассчитывать ни на какие шаги навстречу с его стороны. Мазе слишком хорошо дал понять: если встанет спорный вопрос квалификационного выбора между мной и другим спортсменом, выбор будет сделан не в мою пользу. Для меня единственной возможностью попадания в команду были лидирующие позиции в ходе отбора. - Главный тренер как-то аргументировал такую свою позицию?   - Нет. У нас, в принципе, уже была подобная ситуация – годом раньше, когда я готовился к своему последнему чемпионату мира в Хохфильцене в 2017-м. Была точно такая же дискуссия, в ходе которой Мазе мне сообщил, что в его команде есть место для меня, но нет – для Дарьи с ребенком. Вопрос тогда был решен благодаря вмешательству нашего спортивного директора Мортена Юпвика, который сказал: "Пусть Уле делает то, что считает нужным". И я тогда выступал в чемпионате, находясь в расположении белорусской сборной. Если бы не вмешательство Мортена, я, скорее всего, вообще не поехал бы в Хохфильцен. На протяжении всего следующего года ни один человек из норвежской федерации ни разу вообще не спросил меня, нужна ли какая-то помощь. Белорусская же команда помогала нам с Дашей постоянно – транспортом, организацией тренировок. Если возникала какая-то даже совсем маленькая проблема, она решалась мгновенно. Но глобальная сложность заключалась в том, что нужно было отстаивать свое право на место в сборной, постоянно находясь вне команды. В Норвегии слишком много сильных биатлонистов.