Автобиография Денниса Бергкампа. Глава 1 - «Стена», часть вторая

***

Я пытаюсь представить тебя восьмилетним мальчиком, пинающим мяч в эту стену. О чём ты думал?

Я не думаю. Я делаю. И, делая, я нахожу свой путь. Я использовал кирпичную кладку около входа в здание. Видишь эту линию кирпичей, похожую на перекладину? Большую часть времени я был сам по себе, просто пиная мяч об стену и смотря на то, как он отскакивает, как он возвращается ко мне, просто контролируя его. Я нашёл это таким интересным! Я пробовал бить разными способами: сначала одной ногой, потом – другой, искал новые возможности: бил внутренней стороной стопы, внешней, с подъёма… я вырабатывал ритм, ускорял его, замедлял. Иногда я целился в определённый кирпич или в перекладину. Подкручивал мяч левой и правой ногой. Снова и снова. Это было весело. Это доставляло мне удовольствие. Это меня интересовало. Возможно, некоторым на это наплевать. Может быть, они не считают это интересным. Но я был очарован. Намного позже ты мог отдать пас в игре, мог оглянуться и сказать: «Погоди минутку, я знаю, как нужно ударить по мячу, чтобы сделать такую передачу». Но, будучи ребёнком, ты просто пинаешь мяч об стену. Ты не думаешь о пасе. Тебе просто нравится сама механика этого действия, удовольствие, которое это приносит.

Позже я бы сказал: «За каждым пасом должно стоять сообщение или мысль». Это было во мне с самого раннего возраста, в моём теле и голове. Когда я пинал мяч об стену, я пытался попасть в определённый кирпич или пытался принять мяч определённым способом. Можно играть с возможностями, с отскоком, например. Ты бьёшь по мячу, а он отскакивает к тебе одним способом. Потом ты говоришь: «Давай попробуем сделать два отскока». Ты бьёшь по мячу немного слабее и немного выше. Два отскока означают то, что мяч полетит по-другому, и ты должен принять мяч уже другим способом. Ты всегда играешь. Я не был одержим. Я просто был заинтригован тем, как движется мяч, как работает вращение, что ты можешь с ним сделать.

В каждом виде спорта с мячом происходит то же самое. Если вы посмотрите на Роджера Федерера, играющего против теннисиста, использующего тактику «подал-добил», вы поймёте, что они совершенно разные! Так что вас интересует больше всего? Результат? Победа? Федерер мог бы играть ещё тридцать лет просто потому, что он любит игру. Он любит отскоки. Он любит делать эти маленькие трюки.

Фото 3. Денис Лоу наблюдает за малышом Деннисом (1970 г.)

Фото 4. Деннис на родной улице (1975 г.)

Ты не тот парень, который просто «подаёт и добивает», не так ли?

Мне нравится стиль игры Федерера. Нравится контролировать игру так, чтобы можно было обмануть вратаря, обмануть соперника. Нравится дроп-шот Федерера, замаскированная свечка. Чтобы сделать что-то подобное, требуется сделать то, что другие не делают, или не понимают или неспособны сделать. В этом мой интерес. Не подражать кому-то, а придумывать что-то своё.

То есть всё идёт от себя? Ты не делаешь то, что видишь по телевизору?

О, это я тоже делаю. По телевизору ты видишь много вещей. Это как смотреть на Ходдла. После одного из Чемпионатов Мира – по крайней мере, я думаю, это был Чемпионат Мира – Марсель и я пинали мягкий мячик, наверное, я забил головой, а потом отпраздновал, вскинув руки вверх и крича:«Грациаааааанииииии!» Да! [смеётся] Мне это понравилось [это произошло на Чемпионате Мира 1982 года, когда Деннис и Марсель, который был на 4 года старше, восхитились Франческо Грациани, в основном за счёт его захватывающей фамилии и буйного празднования, которым он отметил свой гол в ворота Камеруна. Грациани побежал, подняв вверх сжатые кулаки, прыгая и крича от радости. Деннис и Марсель скопировали его поведение и выкрикивали его фамилию, как сделал комментатор]

И Марадона. За ним мне тоже нравилось наблюдать. Конечно, потом, когда я был в «Аяксе», я видел Кройфа и Ван Бастена, вытворяющих разные штуки, но ты не копируешь их, а думаешь: «Это интересно».

Ты выделялся в играх на улице? Уже тогда ты играл не так, как все?

Нет-нет, я делал обычные вещи. Возможно, я был лучше, чем остальные дети. Бегал быстрее. Контролировал мяч. Мог обойти любого – лёгкие, быстрые ноги, всё в таком духе.

На какой позиции ты играл?

Нападающим. И я забил множество голов, потому что имел хороший удар. Я часто забивал мячи со штрафных над головами маленьких вратарей. Им не хватало роста, чтобы дотянуться! А когда мне было девять или десять лет, я любил забивать прямым ударом с углового. Конечно, не на большом поле, но позже и на нём я любил проделывать такое. Помню, тридцать лет назад мы играли «одиннадцать на одиннадцать» на настоящем поле. Было не так, как сейчас дети играют на уменьшенном поле. Идея заключалась в следующем: «Если ты играешь в настоящий футбол, ты можешь играть на настоящем поле».

Так что, да, в то время я был обычным игроком. Главным козырем была моя скорость. Я мог просто пробежать мимо защитника. Довольно простое умение. Но я был изобретательным в забивании голов, вроде перекидывания вратарей. Мне всегда это нравилось. Всегда думал, а не просто бил: «Что я могу сделать?» Но такой удар не был моим изобретением. Я видел его по телевизору. Думаю, Кройф забил такой гол Харлему после возвращения в «Аякс». А ещё Гленн Ходдл забивал так же. Для такого гола у нас даже было определение на голландском – «stiftje». Это как удар клином в гольфе, когда бьёшь лицевой стороной клюшки… и мяч перелетает через вратаря. Такие удары приносили мне большое удовольствие. Это не только весело, но и эффективно. Я расстроился, когда узнал, что люди жалуются на то, что я бью только так. Я сказал: «Нет, это самый лучший способ ударить, ведь над вратарём много свободного пространства».

Мне повезло с поколением, с которым я жил, было много ребят моего возраста. После школы были постоянные разговоры: «Давай, пошли играть в футбол». Со мной всегда было пять или шесть приятелей, игравших со мной. Это же классический уличный футбол, да? Но у моего брата Марселя такого не было, потому что из детей его возраста были только девочки. Так что с ним всё было иначе. Ему приходилось играть либо со мной и моими друзьями или с Рональдом, который был постарше. Когда люди спрашивают: «Как ты стал профессиональным футболистом?», наверное, это является одной из причин. В школе Рональд был такой же, как я. Если он получал девять из десяти, он никогда не был этим доволен. Он говорил: «Почему я не получил десять?» И я был таким же. Поэтому мне нравится то, что сказал Венгер о том, что такое быть перфекционистом: «Он стремится к совершенству». Если я не достигну этого, я могу быть счастлив, пока стремлюсь к этому. Ты постоянно делаешь маленькие шаги, совершенствуешься, двигаешься дальше.

У тебя было старомодное детство, не так ли? Нет видеоигр, мало машин. Ты из поколения ’74, тех, кто вырос, играя в футбол на пустых после войны улицах.

Да, это было то время, когда на каникулах ты не уезжал за границу, а оставался дома и играл. Думаю, моё поколение было последним, кто застал это. Позже уличный футбол стал другим – начали играть на «коробках» с высоким забором, похожих на баскетбольные. У парней из Суринама такие были, устраивались соревнования между «коробками» в разных районах Амстердама, так они и учились.

Так как ты попал в «Аякс»?

Не так, как происходит сейчас. Это вещь, о которой мы говорим как тренеры. В то время были строгие тренеры, которые показывали нам упражнения, которые мы должны были повторить. Почти армейские штуки. У меня был тренер, которого звали Борманн. Он был хорошим парнем, но помешанным на армейских упражнениях. Это продолжалось два года. Затем у нас был Дирк Де Грут, который был очень строгим, было много криков, и ты немного боялся: «О, нет, я доберусь до него». [смеётся] Но также он был приятным парнем. А в юношеском составе был тренер Кор Ван Дер Харт, у которого был охрипший голос, хороший человек, но очень строгий. Иногда с нами занимался Тонни Бруинс Слот [ассистент Кройфа]. Так вот, вопрос: «Как же ты стал хорошим игроком?» Если вы посмотрите на нынешних тренеров, вы увидите, что все они разные. У них есть свои отличительные знаки, все они очень отзывчивые и точно знают, как играть в футбол и какие упражнения ты должен выполнять, время их выполнения, дистанцию между воротами, где должны стоять конусы, когда ты играешь в игры на правильный выбор позиции. И знают, сколько именно нужно играть – полтора часа максимум. Они знают, как именно всё должно быть сделано. Нам не уделяли столько внимания, так что мы учились сами. Даже со всеми криками ты делал себя сам.

Иногда мы играли в игры на подбор состава. Вы понимаете: шестнадцать ребят, два капитана играют в «камень-ножницы-бумага», только на ногах. Кто побеждает, получает первое право выбора. Так вот, один капитан берёт лучшего игрока, потом выбор делает другой капитан и так далее. Это чистая правда! Так мы собирали команды. А потом играли. Это было тридцать лет назад. Мы были в юношеском составе «Аякса», но всё было, словно на улице. А один из тренеров курирует нас, но больше исполняет роль арбитра: «Это гол, здесь фол». Не так, как сейчас. Тренер вступает в игру и говорит: «Эй, парень, если бы ты получил мяч здесь, где ты должен был бы оказаться?». И всё показывает игроку. Сейчас это гораздо большее, чем было у нас во времена Кройфа. Ты был волен сам себя обучать. Сейчас нет криков и армейских вещей, но сейчас всё строже в плане самого футбола. Каждый – главный тренер, каждый – менеджер, у каждого есть отличительные знаки, всё делается по книгам. Не слишком ли много? Возможно. Сейчас всё делается для детей. Их забирают из дома на минивэнах. Еда есть, учителя есть, всё есть. «Хорошо, ребята, делаем разминку. Пробегите два круга. Делайте то, делайте это…». Как они могут развиваться самостоятельно, если всё делается за них? В первой команде у нас есть игроки, которые прошли через молодёжный состав и играли в определённом стиле. Как только происходит что-то неизвестное, случается следующее: «О, нет! Я не знаю, что мне делать!». Они смотрят на скамейку в надежде, что им скажут, что нужно делать».

Это огромная проблема. Мы можем посмотреть на Луиса Суареса [когда тот играл в «Аяксе»] и понять разницу. Конечно, мы могли бы не согласиться с тем, что он делал, но он всегда пытался что-то создать, постоянно думая: «Как мне лучше всего выйти из этой ситуации? Должен ли я схватить соперника за футболку? Смогу ли я принять этот мяч?». Его мозг постоянно работает. И иногда он наступает сопернику на ногу или играет рукой. Глупые штучки. Но идеи в его голове неплохие. Он очень креативный. То же самое мы хотим сделать с тренировками в молодёжном составе – дать игрокам проявить свои творческие, особенные, уникальные качества. Так или иначе, мы должны найти другой способ, чтобы игроки, перешедшие в первую команду, снова смогли проявлять творчество, думать самостоятельно, изменить ситуацию. Будь особенным. Будь уникальным. Вот что мы хотим. Ты не можешь быть уникальным, если ты делаешь то же самое, что и остальные десять игроков. Ты должен найти в себе уникальность».

Продолжение следует...

Остальные главы: