«Отец имеет влияние и на мою карьеру, и на жизнь. Это правильно»
Одесса, Сербия, «Донецк»
– В 24 года вы уже главный тренер. Это во сколько нужно было начать?
– Начал заниматься баскетболом в восемь лет – поступил в одесскую ДЮСШ №2. Начиная с тринадцати, каждое лето выезжал тренироваться за границу: в Сербию, в школу Сабониса и в школу Марчюлениса в Литву. Еще тренировался в юношеской команде московского ЦСКА, и в питерском спортлицее.
– А почему не продолжили играть?
– Карьера игрока у меня не сложилась по разным причинам, и я закончил уже в 16 лет. Изначально и не думал быть тренером, пошел учиться на юриста. Закончил Одесскую юракадемию, даже пробовал работать по специальности – но чувствовал, что это не мое. Отец мне посоветовал попробовать себя в роли тренера – я же хоть и закончил уже как игрок, но интерес к баскетболу не терял никогда.
– Но ведь тренерские задатки в себе нужно чувствовать. В двадцать с небольшим мало кто бывает так уверен в своих амбициях.
– Да изначально я и не думал о том, чтобы работать с профессионалами. Попробовал устроиться в родную ДЮСШ №2, хотел поработать с детьми. Но там в этот момент не оказалось вакансий. Пришлось искать какой-то другой путь – и вот вышло все так, как вышло.
– Другой путь – это как?
– Пять лет назад я поступил в Херсонский национальный Университет, получать второе высшее по физвоспитанию. Решил связаться со своим товарищем Миланом Опачичем, директором сербского баскетбольного лагеря YUBAC, и попросить совета, как бы развить свою тренерскую карьеру. На тот момент я не думал даже о работе ассистента в профессиональном клубе. Просто было интересно, как это делается и с чего начинать. Милан пригласил меня в Белград и предложил поехать поработать в лагерь YUBAC – будучи подростком, я и сам там тренировался.
– И из этого лагеря вы попали прямиком в штаб БК «Донецк»?
– Когда работал в YUBAC, познакомился с Сашей Обрадовичем. А «Донецк» как раз проходил там предсезонный сбор. Обрадович разрешил мне приезжать в Донецк, смотреть на тренировки команды, учиться. Этим я и занимался весь следующий сезон, в котором «Донецк» стал чемпионом Суперлиги. Я приезжал в Донецк пять раз, оставался то по десять дней, а то и по две недели. Сидел на тренировках, все записывал, общался с Сашей, с его помощниками. Один из них показал мне свой скаутинг, и на его примере я и начал заниматься. Ну а на следующий сезон спортивный директор «Донецка» Алексей Ефимов пригласил меня в тренерский штаб на должность скаута.
– А затем из «Донецка» поочередно уволили Владу Йовановича и Хосепа Беррокаля. Поговаривают, что испанца легионеры просто игнорировали. Дело в его характере или просто в отсутствии дисциплины?
– Не могу сказать, что Беррокаля в команде не слушали… Он принял «Донецк» в середине сезона, не набирал этих игроков сам. Сложно работать с теми, с кем ты лично не договаривался о переходе. А человек-то он прекрасный, мы до сих пор переписываемся с ним и его супругой. Как раз недавно виделись с ним в Барселоне на курсах Евролиги для скаутов.
– Беррокаль же впервые и упомянул вас в прессе. В том же сезоне, когда и.о. тренера «Донецка» стал Алексей Ефимов, вышло ваше интервью на Eurobasket.com как с «самым молодым тренером Европы». Там вы Ефимова даже не упомянули, хотя работали под его началом. Почему так вышло?
– Честно говоря, я уже и не помню то интервью – так что даже не знаю, как так получилось. А Ефимову я очень благодарен – это был первый человек, который в меня поверил.
– Ни у вас, ни у Ефимова практически не было тренерского опыта. Как вы распределяли роли, оставшись у руля «Донецка»?
– Когда в штабе команды мы остались вдвоем, я взялся за видео нарезки, а Алексей составлял окончательный план тренировок и игр. На тренировках работали вместе, помогали друг другу. В принципе, нам кое-что удалось – когда Алексей принял команду, мы находились вне зоны плей-офф Суперлиги и Единой лиги ВТБ, а в итоге серию неудач перевели в серию побед и вышли в четвертьфинал.
– Как получилось совладать со строптивым легионерским активом «Донецка»?
– Они не были неуправляемыми. Был Дарюс Сонгайла, очень умный, хладнокровный человек. Раденович, Стояновски, Карри, которые уже не первый год играли в Донецке – со всеми мы нашли общий язык. Благо и Ефимов, и я английским владеем на хорошем уровне. После многих поражений они и сами разозлились, и хотели доказать, что способны на большее.
Отец, УНИКС, Скариоло
– В те же месяцы разразился и скандал с участием вашего отца Юрия Фомичева, который сначала претендовал на пост директора Суперлиги, провел перед президентами клубов впечатляющую презентацию, а затем выяснилось, что он о тех же президентах нелицеприятно отзывался в комментариях на одном из украинских спортивных сайтов. На вас эта история отразилась, когда стало понятно, что работать в Суперлиге ему не дадут?
– Никогда не слышал, чтоб отец о ком-то плохо сказал. На меня это никак не повлияло. Сначала порадовался тому, что отцу практически удалось выиграть те выборы. Потом расстроился. Я уверен, что отец – именно тот человек, который смог бы сутки напролет работать на благо лиги, и своих задач и целей по популяризации баскетбола он бы добился.
– А вы считаете, что их в нашей ситуации в принципе возможно достичь?
– Уверен в этом.
– Чем он теперь занимается?
– Работает в Одессе, занимается юриспруденцией. Кроме того, помогает мне в моей карьере. Фактически он мой официальный представитель.
– То есть ваш отец имеет влияние на вашу карьеру?
– Непосредственное. И на карьеру, и на мою жизнь. Это нормально и правильно – советоваться с родителями, и не только в том, что касается работы. Ну и в принципе отец является моим представителем. Я сам не веду переговоров с клубами, это всегда делает мой отец. Так было и с трудоустройством во львовской «Политехнике» – я лично этим не занимался.
– И в УНИКС?
– Да. В 2013 году я искал работу, и мы сами вышли на контакт с казанским клубом. Отец отправил туда резюме, и мы полетели в Казань, на собеседование с президентом УНИКСа Евгением Богачевым. Так я и оказался в штабе Андреа Тринкьери.
– Чуть раньше локальным мемом в украинском баскетболе стало ваше фото с тренером «Милана», дважды чемпионом Евробаскета Серджио Скариоло, который якобы также оказывал вам протекцию при переезде в Казань. Откуда вы его знали?
– Когда меня брали в УНИКС, в любом случае нужно было одобрение Тринкьери. Скариоло позвонил ему и поручился за меня. Мы познакомились еще тогда, когда я ездил на стажировку в БК «Донецк». Я тогда колесил везде, куда только мог дотянуться: всевозможные тренерские клиники ФБУ, «ДнепрАзот», где я делал скаутинг Дональдасу Кайрису. Ездил и в БК «Киев» к Виталию Чернию, которому меня рекомендовал тот же Ефимов. Я хотел учиться и пользовался любой возможностью. В тот год мне удалось списаться с Серджио Скариоло. Я спросил у него совета, как бы мне развить свою карьеру. Скариоло ответил, что у него нет времени для переписки, и будет лучше, если я смогу приехать к нему в Милан, пообщаться. Что я, собственно, и сделал.
– Такие стажировки в любом случае недешево обходятся. Вам помогал отец?
– Конечно, родители помогали мне в моих поездках, но я всегда стремился ездить как можно дешевле, не гоняясь за удобствами. На днях вот вспоминали с Кириллом Погостинским, как я впервые приехал учиться во Львов, на тренерскую клинику ФБУ. Я тогда жил во львовской ДЮСШ, в комнате над залом – то есть ну очень скромно. Денег на поездки я никогда не транжирил, особо больших денег у нас никогда не было.
– И что вам посоветовал Скариоло?
– В первую очередь он оказал на меня большое моральное влияние. Серджио – очень сильная личность. Он пустил меня на все тренировки «Милана», даже на последних предыгровых установках команды я находился в раздевалке. Менеджер команды сказал мне, что до меня никто и никогда из посторонних людей во время этих установок не присутствовал в раздевалке «Милана». С тех пор и потянулись связи. Через пару месяцев меня пригласили в тренерскую клинику в Римини, где выступали Этторе Мессина, Хавьер Паскуаль, несколько американских тренеров. Там же тренер Дон Кейзи посоветовал мне съездить в штаб сборной Украины и познакомиться с Майком Фрателло. Два года я стажировался в нашей сборной, не пропустил ни одной тренировки.
– Чем вы так взяли Скариоло, что он пустил вас в святая святых «Милана»?
– Наверное, ему понравилось мое упорство. В Милан он меня пригласил в октябре, я окрыленный предложением поехал в Киев за визой – но несмотря на то, что я уже бывал в Италии, мне ее в тот раз не дали. В итоге визу я получил только с третьего раза – это уже была весна, время плей-офф в Серии А. Видать, Серджио оценил усилия, которые я приложил, чтобы эта встреча состоялась.
– Личность он сильная, но вот с «Миланом» провалился.
– Да, среди итальянских тренеров ходило поверье, что на «Милане» висело проклятье. Долгие годы команда имела самый высокий бюджет в Италии, а чемпионат страны им не покорялся. Это, конечно, хохма, но все же. Ну, а у самого Скариоло в принципе в последнее время мало что получалось в клубах. У него лучше выходило со сборной Испании.
– Ну, прямо скажем, было бы удивительно, если бы еще и с таким составом, как у сборной Испании, у Скариоло ничего не вышло.
– Такими звездами, как в сборной Испании, тоже нелегко управлять. Посмотрите на последние результаты команды: все видели испанцев финалистами ЧМ-2014, но при Оренге они даже не подобрались к финалу.
– В УНИКСе вы работали у Андреа Тринкьери, который своей нестандартной мимикой и жестикуляцией во время матчей производит впечатление очень уж сложной личности.
– Андреа – человек действительно сложный, но в то же время очень образованный и воспитанный. Когда с ним общаешься, сразу понимаешь, что он не на улицах рос. Тринкьери из обеспеченной семьи, он объездил весь мир, у него очень острый ум. Вообще, весь наш штаб был помешан на баскетболе. Мы могли говорить о нем буквально круглосуточно, даже в дороге, в самолете не замолкали беседы об игре.
– Тем не менее, с тем бюджетом УНИКСа итальянцу удалось выиграть только Кубок России. Еврокубок был проигран «Валенсии», Лига ВТБ – отдана ЦСКА еще на стадии полуфинала. Вы в своем прощальном письме перед уходом из Казани писали, что имеете свой взгляд на эту неудачу. Что же произошло в команде?
– Я не считаю, что наш сезон вышел неудачным. Но, честно говоря, не хотел бы выносить внутренние дела тренерского штаба УНИКСа на публику. В команде была отличная дружная атмосфера, иногда мы проводили вместе часов по двадцать в сутки. У нас были хорошие шансы обыграть «Валенсию» в финале Еврокубка – испанцы не были сильнее нас на голову.
Политика, Москва, Львов
– События последних полугода в Украине вбили серьезный клин между нашей страной и Россией. Вам приходилось ощущать какую-то предвзятость со стороны россиян?
– Я обычно не смотрю телевизор – на это нет ни времени, ни желания. Но в те дни, когда начались события на Майдане, я смотрел новости каждый вечер, и чувствовал пустоту и тяжесть в сердце. Не верилось, что все это происходит в моей родной стране. Когда в моей родной Одессе случилась трагедия в Доме профсоюзов, мне не верилось, что я вижу те же улицы, по которым сам ходил. Но предвзятого отношения к себе я не видел и не чувствовал. Наоборот, все знакомые россияне говорили, что это большая беда, и все это должно поскорее закончиться. Никто не злорадствовал.
– Но то, что происходило здесь, и то, как они видели это по российскому ТВ, – это разные вещи.
– Я понимаю, что одну картинку можно показать с двух разных ракурсов. Я переживаю за обычных людей, которых коснулась эта трагедия. А кто прав или виноват – это на сегодняшний день вопрос второй. Главное, чтобы ситуация нормализовалась, чтобы люди могли вернуться в свои дома и не боялись выходить на улицу.
– За УНИКСом последовал очередной взлет – приглашение в ЦСКА.
– Отец общался с вице-президентом ЦСКА Натальей Фураевой еще за год до того. После сезона в УНИКСе отец повторил попытку, и я получил приглашение на собеседование, а затем и на работу в клубе.
– Возраст их не смущал?
– Нет, везде, где я работал, ко мне было серьезное отношение – ни игроки, ни тренеры на возрасте внимание не акцентировали. Даже когда Андреа Тринкьери в УНИКСе и Димитрис Итудис в ЦСКА одобряли мою кандидатуру, они говорили, что это их совершенно не пугает. Они знали, что я готов работать сутками, нарезать видео, делать скаутинг, работать с игроками. В общем, делать все, что они мне скажут.
– Говорят, по инфраструктуре ЦСКА – это другая планета даже по сравнению с другими богатыми клубами России.
– Да, в Москве создали фантастические условия для персонала и игроков. Для тренерского штаба – любые компьютеры и программы, в том числе и для скаутинга. В общем, все, что нужно для победы.
– И все это – Евролигу, шикарный состав, возможность заработать и получить трофеи – вы вдруг бросаете ради бедной львовской «Политехники». Зачем?
– Я никогда не гнался за деньгами. Возможно, поэтому у меня сейчас есть нынешние контакты и связи. Я ни в одном из клубов никогда не просил высоких зарплат и больших выгод, меня интересовала только работа. Предложение «Политехники» принял, не думая о деньгах – для меня это не главное.
– Вам не кажется, что вы слишком быстро стали главным тренером, пропустив целый этап в развитии?
– Быстро или медленно – как идет, так и идет. Уверен, что даже один сезон в роли главного тренера даст опыт, который не получить работая помощником десять лет. Это совершенно другая работа и другая ответственность. Разница в том, что решения нужно принимать самому, ответственность за все брать на себя, готовить планы тренировок, настраивать игроков, выбирать стратегию.
– Бывшие боссы Тринкьери и Обрадович как-то помогают советами?
– Пока не было времени консультироваться. Сейчас слишком много работы. Во Львове все время провожу в нашем зале. Меня здесь однажды даже закрыли на ночь. На днях тренировка была в двенадцать утра, а домой я собрался только к одиннадцати вечера. Вечером вахтеры закрывают этажи. Обнаружил, что меня уже заперли. Пришлось вызванивать администратора команды, просить, чтобы выпустили.
– У вас на глазах в Суперлиге за малейшие неудачи лишались мест десятки тренеров. Руководство «Политехники» гарантировало вам время на раскачку?
– Во-первых, благодарю Александра Ивановича Лазорко и Кирилла Борисовича Погостинского за оказанное доверие – не каждый руководитель даст молодому тренеру возможность проявить себя. Что касается времени, здесь все понимают, что чудес не бывает. Мы познакомились с командой 12 октября. Обычно тренировочный сбор проходит 45 дней. Так что времени у нас как раз и не было. Приходится на ходу ставить защиту и нападение.
– Вы в 24 года тренируете самого возрастного игрока чемпионата – 40-летнего Ярослава Зубрицкого. Для вас и для него это не стало культурным шоком?
– С Ярославом мы нашли общий язык буквально с первой минуты, он мне помогает, дает советы. Никакого недопонимания между нами нет.
– Кроме Зубрицкого остальные игроки «Политехники» – ваши ровесники. Как утвердить свой авторитет в такой молодой команде?
– Я не ставлю себя перед ребятами как главнокомандующего или генерала. Я их тренер и советник, строим отношения на доверии. Между нами есть четкая разница – игроки понимают, что должны меня слушать. При этом я вижу от них полную самоотдачу и желание. Думаю, все видят, что даже в проигранных матчах Суперлиги ребята боролись до последних минут. Они не опускают руки даже в сложных ситуациях, у них есть характер и стержень, вот что для меня главное.
– А возможно ли вообще молодым игрокам прогрессировать в чемпионате без легионеров?
– Убежден, что это вполне реально. Как раз отсутствие легионеров – это шанс для нашей молодежи показать себя, ведь им элементарно не хватало игровой практики. Но даже в сегодняшних условиях Суперлиги, в чемпионате хватает взрослых опытных игроков. Недавно мы играли с «Николаевом», в составе которого есть Дмитрий Глебов, мой хороший друг. Играть против него очень сложно – он умен, здорово читает игру. Такие люди есть практически в каждой команде. Если есть желание, везде найдешь того, у кого чему-то можно научиться.