«Много денег потерял за свою позицию – не жалею». Усик – о Крыме, гонорарах и том, почему не уехал в США

Чемпион WBA, IBF, WBO и IBO в супертяжелом весе Александр Усик (19-0, 13 КО) дал большое интервью Маше Ефросининой. Украинец рассказал о семье, цене побед, своей позиции и травмах – а мы выбрали главное.

«Иногда собеседники учат меня как боксировать»

- Не то чтобы мне не хочется общаться. Просто иногда есть собеседники, которые пытаются залезть ко мне во внутрь, а я знать не знаю этого человека. Они меня учат как боксировать.

Он меня первый раз видит, может, второй. «Здравствуйте, можно с вами сфотографироваться. Вы знаете, я вот смотрю, наблюдаю, мне кажется, вам нужно тренировать нокаутирующий удар». Я говорю: «Спасибо, хорошо, я услышал вас».

Он говорит: «Я вам серьезно, смотрел тот, тот». Говорю: «Да, хорошо, а вы сколько раз выходили в ринг в качестве спортсмена, который боксирует?» Он говорит: «Ни разу, даже не занимался никогда боевыми видами спорта».

- А часто такие советы следуют после просьбы сфотографироваться?

- Не часто, но бывает. К примеру, из 10 человек это будет 2 человека, которые такую активную позицию проявляют по поводу того, что мне нужно делать в спорте. По жизни тоже советуют выбирать правильный вектор.

Я говорю: «А какой правильный?» Они мне: «Ну вот этот». Отвечаю, что это ваше видение, я считаю, что это не мой вектор.

О борьбе с агрессией

- Если на улице при тебе пристают к твоей жене, твоя реакция?

- Расскажу о ситуации, которая произошла в Испании. Это был 2018 год, я не скажу, что у меня там были какие-то супер хорошие заработки, но помню, что приобрел жене куртку Gucci за 5 тысяч долларов.

Мы были в Барселоне, я там тренировался. Такая ситуация произошла: я знал, что у меня травма локтя, и я остановил лагерь, но мы еще на 2 дня остались. Мы вечером шли по району.

Катя была от меня за метров 100, я вижу, что за ней следуют 3-4 парня. Я услышал, что они говорили. Я понял, что они просто хотят забрать эту куртку. Я обогнал их, обернулся, посмотрел.

Говорю: «Парни, у вас проблемы?» Они мне: «Ты можешь иметь проблемы». Я жестко на русском говорю: «Я вообще проблем не имею, а у тебя сейчас будут». Я иду к нему, а он просит не трогать.

- Ты пугал или понимал, что можешь вмазать?

- Если бы он пошел на меня, чтобы мне приходилось делать? Я бы ударил его в плечо, грудь, ногу.  Так, чтобы в дальнейшем, если приедет полиция, чтобы у него не было разбитое лицо и фингалов, чтобы мне не предъявили. 

Вот представь себе, что я ударю человека где-то в область плеча. Это очень больно, а боль стопорит. Думаю, что если бы такая ситуация была, то эмоционально я бы мог нанести удар одному из этих людей.

- Чтобы тебе было, если ты, защищая свою жену, близких, вырубил бы человека на улице?

- Если есть доказательства и видят, что я защищал своего человека, выговор бы был или штраф. Если бы я нанес какие-то серьезные увечья, думаю, дошло бы до того, что арестовали, если это в какой-то другой стране, например, в США или еще где-то.

- Часто ли тебе приходится сдерживать свой такой порыв, когда тебя злят, провоцируют?

- Конечно, часто. Потому что люди пытаются это сделать. Я на некоторых вообще никакого внимания не обращаю. 

Для меня это, не хочу сравнивать человека с собакой, но это просто лающая дворняжка и все.

- Как ты эту агрессию можешь обуздать?

- Я работаю над собой. Понимаю, что если я отвечу, то дам ему пищу для размышлений. Если я ударю, то дам повод своей слабости. Элементарно: просто ничего не читайте про себя.

Я не читаю комментарии. Мне скидывают ссылки, что кто-то что-то сказал – даже не захожу туда. Хотя иногда это хочется сделать, а вот интересно. 

Есть кого читаю, но это прям я понимаю, что это городской сумасшедший конкретно, потому что с этого можно реально поржать. В юмор все переводим. Хотя иногда оно остается где-то там.

- Тебе всегда удавалось быть таким безразличным и уводить в юмор или ты пришел к этому?

- Нет, не всегда. Я очень парень был с комплексами: из-за своей фамилии, формы зубов, обычная рабочая семья, заводчане, отсутствие денег в семье, подработка.

Я с 11 лет работаю, не могу сказать, что я подрабатываю – с 11 лет работаю. Первая работа – продавал мороженное. В садах рвали абрикосы, перепродавали их оптовикам.

Родители никогда об этом не просили. Я сам видел и понимал, что таким образом я чуть-чуть смогу помочь маме и папе. У меня не было такого, что вот они мне должны, они меня родили и должны мне дать все-все.

- Комплексы обычно рождаются, если кто-то на них указывает, особенно в этом возрасте.

- Особо никто не указывал. Было, вот у тебя там такие зубы – ты брехун. Я принципиально не то что ненавижу, я за правду, за справедливость. Это мне очень иногда мешает.

Там фамилия, еще что-то. А потом, когда начал узнавать род, что и откуда – я просто «ха-ха-ха». Ржет с меня чувак: «Ха-ха-ха, усатый-полосатый». Дим, у тебя Козлов фамилия, ты чего с меня ржешь. У нас с тобой у обоих не ахти фамилии, а ты с моей тащишся. Таракан, еще какая-то тема.

Хочу сказать, что очень много дал спорт, вера внутри прибавила, что надо трудиться, не обращать внимания – болтуны были всегда и будут.

«Я буду продолжать развивать Украину, прославлять ее с флагом и гимном»

- Ты говоришь то, что думаешь – это позиция воина?

- Я не могу сказать, что это позиция воина, потому что если бы она была именно позиция воина до конца, то была бы еще жестче. В каких-то моментах, когда перекручивают, не понимая, дорасскажут чего не было – я чуть-чуть внутри себя об этом беспокоился. Общение с моей командой, а у них там «та зачем ты, не надо».

Нет, я не буду идти на поводу. Если я считаю нужным это сказать – это мой образ жизни. Я не выдумываю какие-то моменты.

Например, я пришел и рассказываю, что живу прекрасно, у меня все офигенно, нет никаких забот и проблем – я буду обманывать, потому что у меня есть такие вещи, у каждого есть. Те моменты, которые я говорю и несу – это является моей догмой, они неизменны.

Я так живу, моя позиция веры – кто-то осуждает, что я делаю что-то неправильно. Почему вы меня осуждаете, если вы никак не делаете? Они просто за это цепляются.

- Ты вышел с флагом, выступал в национальной символике, а тебя обвинили, что ты таким образом отводил внимание от проблем Украины с Россией.

- Мы могли отказаться от поединка, но мне бы пришлось заплатить очень много миллионов компенсации по контракту. За 30 лет мы первые объединили пояса в крузервейте. 30 лет никто не объединял. После нас четыре человека уже объединили. Теренс Кроуфорд объединил, потом я, Тейлор, сейчас Канело.

Я не говорю, что это мы спровоцировали, но долго такого не было. Я поехал туда, отбоксировал, выиграл и приехал. Все.

Если бы я сказал, что не еду – со мной никто бы не работал. Абсолютно никто в мире не работал бы. И мне бы сказали вернуть 10 миллионов.

- Надо подстраивать себя или следовать только своей морали?

- Только своей морали. Я вообще не собираюсь лавировать между кем-то. Сегодня у него настроение хорошое – он будет аплодировать мне. Завтра плохое настроение – скажет «фу, плохой».

- Есть ли что-то, что ты сказал или сделал – и пожалел?

- Да нет, наверное. Бывают моменты, когда я понимаю, что я мог не говорить этого и я не дал бы пищу для размышления. Но я бы потом в дальнейшем не понял каких-то своих вещей, которые мне доходят.

Если бы я некоторые высказывания продолжал делать, то давал бы хейтерам пищу для размышлений. Я в этой грязи, которая полилась, понимаю, что это бело-черное, инь-янь – золотая середина хорошего и плохого, чтобы не возгордился, не взлетел – я великий красавец, мы тебе героя дадим. 

Причем здесь герой, какой я герой? Я просто выполняю свою работу. Это моя работа, я живу с этого, люблю это. Много людей радуется благодаря этому.

Я не хочу никаких регалий, потому что так как люди тебя приносят на пьедестал и ликуют твоей победе, так же они и обезглавят тебя и будут кричать: «Дайте я снесу ему голову».

Моя жизненная позиция – делать то, что мне нравится, радовать вокруг себя людей. Если люди радовались моей победе – я этому благодарен, я это ощущаю от людей.

У меня еще не было такого количества смс, посланий, звонков, просто встречая на улице, когда люди останавливают и говорят: «Мы молимся за тебя, за страну». Они не говорят: «Я поставил на тебя и выиграл».

Люди настолько устали от этой брани и черноты, которая льется из ТВ, интернета.

- Мохаммед Али, Майк Тайсон, Леннокс Льюис – их любили все или во все времена доставалось? Возможны ли сегодня такие герои в глазах наций? Легенды.

- Если раньше были герои, то сейчас исповедники. То, что они делают, должно приносить пользу. Чаще всего мы что-то делаем только для себя, не замечая вокруг себя ближнего. 

Если мы можем помочь и нам это ничего не будет стоить, то, наверное, просто надо это сделать, чуть-чуть отдать.

Меня достало, когда мне задают одни и те же вопросы, глупейшие, к которым я никакого отношения не имею. Это просто для того, чтобы больше посмотрели, привлечь внимание, убрать от меня внимание. Это все делается сознательно, целенаправленно.

У меня есть разные люди для общения, и есть два парня, можно сказать, что они работают на страну, и они говорят, что это подстроено специально.

- Получается, что нашей стране не нужны герои?

– Получается, что нет. В своем отечестве пророков не бывает.

Но я буду продолжать свою страну развивать, я всячески буду ее прославлять с флагом и гимном, везде об этом говорить, потому что я родился в стране.

Не так, что я родился, и появилась страна. Мы родились и пришли в страну. Мне ничего не должна ни страна, ни мама, ни папа. Все, что у меня есть, мне дали. У меня все есть.

«В Крыму был 2 года назад»

- Когда последний раз ты был в Крыму?

– Два года назад, еще до пандемии. Я ездил в Симферополь. У меня там теща, тесть, сестра, племянница. Мы вообще путешествовали по Украине – в Крыму родился, уехал в Черниговскую область, потом обратно в Крым.  

- Три главных воспоминания о Крыме?

– Мой район, Евпатория и Алушта, «Спартак» – это олимпийская тренировочная база, на которой было крайне круто, по 3 недели. Мне 17-18 было, ну до 24 лет пока я боксировал в любителях.

Очень обожаю Крым – это сторона Мангуп, Чуфут-Кале – я облазил их полностью. Мы в разных районах жили. С Маршала Жукова – это самая высокая точка Крыма, мы пешком шли на вокзал, это минут 30, садились на ночную электричку.

Ехали в сторону Севастополя, на станции «Сирень» выходили и пешком шли на Мангуп в ночь. Это круто. В 11 ночи мы приезжали, а идти туда 2-3 часа.

Много есть ребят, с которыми я общаюсь до сих пор. Они живут в Симферополе.

- Почему ты ездишь туда?

– Просто на море, отдыхали. Сложно с границами, просто я устал.

- А какая сложность с границами?

– Кошмарят. Просто кошмарят. Куда едете? Зачем? А сколько вы там будете?

- Это украинская граница или российская?

– Нет, это крымская граница. На нашей украинской границе все великолепно, никаких проблем. Проверили – мы поехали.

А на крымской бывает и очередь большая. Просто подурачиться, покошамарить Куда едете? Зачем? Они ведь знают меня.

Я крымских людей воспринимаю солнечными, лучезарными, такими пофигистами. Потеряли, мы это потеряли. Я тоже как крымчанин. Нет такой свободы, какая была.

«Не поехал в США, потому что знал, что могу потерять семью»

- С Катей мы познакомились в школе, мы в одной школе учились. Я со школы и начал мутить. Стихи начал для нее писать в 15 лет. Вначале это было «привет, подружка, сестра». Мог просто ее провести домой на дружеской основе.

Она мне нравилась, я начал проявлять симпатию. У нас были соревнования, чемпионат Крыма, говорю: «Будешь со мной встречаться?» А она: «Если выиграешь – буду».

А я реально с хорошим парнем дрался, постарше меня. Мне реально не отдали победу, хоть я его набуцкал. Пришло много людей, Катя, подруги, они меня поддерживали.

Мы шли большой компанией, мне старший друг в знак того, что я очень хорошо отбоксировал, дал премию в размере 200 гривен, это в 2003 году. Я реально думал, какой завод мне надо купить. Помню, что купил Кате одну розу. С того момента мы начали встречаться. Слава богу, что она уже является моей супругой.

Поженились мы 25 сентября 2005 года. Мама и папа не знали. Я просто попросил приехать в Крым. Я приехал с чемпионата мира и стал третьим. Никто вообще не знал.

Мне за золото ЧЕ заплатили 10 тысяч долларов. Отгулял свадьбу и купил родителям дом. Мы жили в общежитии. Я сразу папе сказал, что сниму квартиру. Мне ничего не надо, я заработаю сам.

- Романтик с женой спонтанный бывает?

- У нас самый крутой романтик это не рестораны, потому что туда придти – это минимум 5 фотографий сделать. Самый крутой романтик – мы заказываем раки, пиво, мы с Катериной включаем сериал и рубаем раки.

Когда Катя была беременна, то я мог себе позволить час-два пойти с пацанами. Когда родилась дочь, то все поменялось. Какое-то количество людей говорило, что я зазнался, крутой.

В голове поменялось, какое-то ощущение, что в голове пустоту залили жидкостью, которая сказала, что все, у тебя есть ребенок, ты должен трудиться. В моих мыслях один ребенок – это мало, у меня всегда было в голове 5.

У меня был практически подписан контракт с американской промоутерской компанией, но одна из причин, почему я отказался – я знал, что могу потерять семью. Катерина (жена Усика – прим.) не желала уезжать в США.

На тот момент, для меня 24-летнего парня, олимпийского чемпиона, Америка – это что-то вообще. Я приеду туда и стану самым известным в мире человеком.

Практически у большинства парней, которые стремятся боксировать по профессионалам, вот это – Штаты, Штаты. Потому что это такой плацдарм, взлетная полоса оттуда.

Но мой вес, крузервейт, он не был там таким сильно популярным. Общение с женой, что мы поедем в США, будем жить, тренироваться – для нее это было: «Да, я не против, но давай подумаем. Может, ты поедь на месяц».

Я сказал, что на месяц не получится. Если ехать, то надо на 6-7 месяцев. Многие так уезжали. Я реально понял, что если я уеду на полгода, то может сложиться так, что я приеду совсем чужим человеком для нее, а она для меня.

Я выбрал такую позицию, что буду подписывать контракт с К2. Тогда на интервью меня с сарказмом спросили: «А что вас также будут мариновать?» Есть определенные термины, когда ведут спортсмена. Ему берут не очень сильных соперников, но топовых для того, чтобы он рос. Не может сразу первоклассник выйти против пятого класса.

Мариновать? Они говорят, что мне будут подсовывать лохов, если прямо говорить.

- Ты не жалеешь, что не поехал в США?

– Нет, я не жалею. У меня замечательная карьера. Мне сейчас говорят – приезжай к нам.

- Не от страны зависит в целом?

– Нет, нет. Хотя много чего зависит от страны. К примеру, многие американцы, мексиканцы и британцы говорят, что если бы я и Василий Ломаченко родились бы не в Украине, а, к примеру, в Мексике, Англии или Америке, и показали тот результат, который мы сейчас показали – это гораздо выше, ну миллионеры, такие очень крупные миллионеры, очень крупные.

- Какая разница: ты из Украины или американец?

- Энтони Джошуа является представителем Британии. Чисто с коммерческой стороны говорю. Британцы платежеспособны, у нас это не так. На последнем поединке сделали платную трансляцию: люди не могут, некоторые не знают, некоторые не хотят, а кто-то говорит «Да пошел ты вон, вот мы тебе еще не платили».

У нас нет культуры платных трансляций. Спортивная аудитория не такая платежеспособная, как в других странах.

Я очень рад, что я из Украины. Безумно рад, что я родился конкретно в этой стране. На пресс-конференции я тогда сказал, что он  заберет свои слова обратно, потому что я покорю и Америку тоже. Слава богу, сложилось.

О родителях

- Моя мама присутствовала на моих поединках до 27 января 2018 года. Когда я боксировал в Риге с Бриедисом, очень напряженный поединок был, кость в кость, я реально видел, что она очень сильно переживает.

Близкие подсказали, что маме очень сильно тяжело, она белела, тряслась.  Я говорил, что если хочешь, то поехали – и о она поехала. Мама даже по телевизору не смотрит, она всегда была против, чтобы я занимался боксом.

Когда-то давно я даже еще боксом не занимался, занимался футболом. Мы с родителями разговаривали и сказал: «Я этими руками сделаю так, чтобы ты не нуждалась ни в чем и я не нуждался».

- Вся любовь, которая дарилась тогда, была от мамы.

- От мамы однозначно тоже. Я очень сильно заболел в детстве и врач сказал, что я могу сгореть, двухсторонняя пневмония. Где-то 9 лет мне было, я практически год пролежал в больницах. 

Не прям год от звонка до звонка, 2 месяца приезжаю, где-то продуло – обратно уехал. Просто никто ничего не мог сказать. Все те запасы, которые у нас были, это все ушло на лечение.

Отец военный, я по уставу жил дома. Дедовщина – это когда тебя бьют,  а устав – это все по времени. Исключительно утренний подъем, отжимания, пробежка, облиться холодной водой, когда погода позволяет, или ноги помыть холодной водой.

Я не знаю, откуда это было, но отец говорил, что надо ноги помыть холодной водой. Я это все делал.

Четко понимал, что в армию пойду. Но отец объяснил, что в университет лучше. Я начал его понимать, когда у меня родилась дочь. До этого я его вообще не понимал. В 11 классе я должен был в 11 часов приходить домой.

- Приходил?

- Конечно, потому что вилы были бы. Хорей дал бы. Он физически сильный был, борчик.

- Ударить мог?

- Конечно. Было такое. Я его ни в коем случае не осуждаю, потому что со мной, наверное, по-другому нельзя было. 

Я делал на зло что-то, протест у меня был такой. Пробить ухо, сделать тату, прийти выпившим, при том, что я к алкоголю очень равнодушен. Специально выпить пару бутылок пива, чтобы от меня воняло, и прийти домой.

Он не разговаривал со мной, как я сейчас говорю со своими детьми, прибегая к психологии, там четко все было – подзатыльник, под дых. Было большое уважение к нему и остается, несмотря на то, что человека нет. Я не могу ни с кем поговорить, как с ним тогда.

- А ты жалеешь о чем-то, что не успел ему сказать?

- Жалею, что не успел приехать. Я уже приехал, когда он в деревяхе лежал. Это очень сильно выбило ненадолго.

- Чтобы ты сделал если бы у тебя получилось увидеть его до ухода?

- Я бы ничего не сделал, потому что настолько дурацкий характер был, злой, неподступный. Мы сделали операцию ему, шунтирование, он до конца не прошел реабилитацию. Через год после операции у него остановилось сердце.

Я жалею, что не был так настойчив, чтобы сделать какие-то действия в сторону медицины или просто, чтобы он услышал. Он мне: «Саныч, да все нормально». У меня вплоть до того было, что я говорил: «Что ты как лох себя ведешь?»

Я себя корил по этому поводу. С духовной точки зрения, господь забирает людей в наилучший для них час. Спустя полгода после ухода отца… Мне так сложно было.

Пару раз я так прям в говно был, прям сам, один в квартире. Слава богу и духовник помог правильными наставлениями.

Через полгода он мне приснился, я увидел его радостным.  Помню ситуацию, разговаривал с ним после Олимпиады, когда я выиграл и он говорит: «Ну все, можно умирать». Говорю: «Ты что, больной? Какое нахрен умирать?».

Такое юношеское было, что сейчас папочка начинаем бомбить. Меня раздражало, что он это говорит, но все шло к тому.

Его та жесткая дисциплина очень много дала. То, каким я являюсь, это очень большая его заслуга. Мамы понятно, она мягенькая была. Она меня не просто прикрывала, она – стена. Когда мама была дома, а папа на работе – я ехал на дискач. Я безумно люблю танцевать. Я до 2-3 часов, до колен стирал ноги, танцевал так и бежал домой.

Было такое, что я раз не пришел ночевать. Мен 18 лет уже было, вроде бы. Тут звонок: «Саныч, ты о###л?» Я говорю: «В смысле, я там у кота, кореша». Он говорит: «Почему не предупредил?» Говорю: «Ну, в следующий раз». А он мне: «Следующего раза не будет». Вроде бы 18 мне, но он жестко.

- Есть ли отличие воспитания дочери и сыновей?

- Да, есть. С дочкой у меня все построено на понимании и разговоре. Я могу где-то чуть-чуть повысить голос, чтобы меня услышали. Я добрый, всегда был добрый. Катя там все и ремнем пугает.

Они слушают, мы договариваемся с ними.

- Детям же не навяжешь эту церковность?

- Детям ничего не навязываю. Они иногда спрашивают, поедем ли к владыке. Был период, когда они не хотели. Я не заставлял, не хочешь – не едь.

«Я президентом стану, президентом Федерации бокса Украины»

- Кто ты через 10 лет?

- Я, когда был чуть поменьше, маме рассказывал за какое-то президентство, я президентом стану. Президентом Федерации бокса Украины.

Я бы поработал с молодежью. Я бы передал вот то, что я научился, что я умею в плане спорта, плюс то, что я взял из жизни. Я бы поработал с ребятами в качестве тренерского опыта. Можно было бы передать какие-то вещи, где наступал сам.

- Допускаешь ли ты через 10 лет отсутствие бокса в своей жизни?

- Конечно, допускаю.

- При каких обстоятельствах?

- В кино начал бы сниматься. Стал известным актером. 

- Мечта детства стать актером и поступить на актерский тебя преследует?

- Да, очень. Я не знаю, я бы хотел попробовать. Я, приехав с поединка, у меня есть там 1-2 месяца на отдых. Я этого не ощущаю. Я постоянно думаю, что мне надо что-то делать. Я должен развиваться, заниматься, мне надо постоянно тренироваться, чтобы быть в форме.

Действующий спортсмен постоянно подгоняет себя в том, что вот надо, надо. Когда ты закончишь, тогда остановишься – никогда ты не остановишься. Просто надо разграничивать какие-то вещи.

Одна из моих самых любимых книг «Как управлять своим временем». 

- Были ли ситуации, когда ты сказал нет и пожалел или наоборот?

- Много ситуаций было, когда я изначально говорил нет, а потом думал, что надо было сказать да. К примеру, человек говорит, что хочет подарить мне крутой автомобиль. Я говорю: «Нет, спасибо, но это слишком дорогой подарок».

Это частный человек, небедный. Ему понравилось, как я боксировал. После Москвы такая темы была (после финала WBSS – прим.). Я выиграл четыре пояса, кубок. Мне менеджер говорит, что человек хочет сделать мне подарок, вот такой автомобиль. Очень крутой.

Говорю: «Прошу прощения, но мне кажется, что это слишком дорогой подарок». Я отказался, а спустя пару недель думаю: «Ну хотел человек подарить тачку».

А потом опять думаю, что люди, когда делают подарки, они хотят иметь что-то взамен.  Когда я принимаю какое-то решение, то они в дальнейшем оказываются значительными.

- Когда на актерские курсы идем?

- Да можно даже завтра пойти.

- Ты сейчас между боями?

- Я сейчас просто тренируюсь от 1,5 до 2 часов. У меня максимум тренировка может быть до 3 часов. Это в совокупности абсолютно со всем – с разминкой, заминкой.

Самая длинная тренировка, которая может быть – это 1,5 часа конкретно в ринге, это 15 раундов по 4 минуты спаррингов. 1,5 часа такой интенсив, пульс и 200 бывает.

«Принципиально создаю для себя трудности, чтобы жизнь мне их не создала»

- Есть ли ограничения, которые даются тебе очень сложно?

- Я в очень многом могу себя ограничивать. Если есть лифт и мне надо подняться на 5-й этаж, то я пойду пешком. Принципиально создаю для себя трудности, чтобы жизнь мне их не создала. 

- Более примитивного: сладенького, выпить?

- Пиву люблю, ограничиваю себя. Его можно пить, но это эстроген, который разрушает мышечные ткани и на косточки иногда дает. 

Здоровья спорт не дает точно. Это вещество, которое делает тебя слабее, но иногда хочется его. Какой глоточек, пару бутылочек. Часто безалкогольное пиво пью, а иногда хочется какого-нибудь гиннеса жестко.

Спортсмен, как беременная женщина, если сильно хочешь, то чуть-чуть можно. Дома я могу позволить булочки, я люблю эти вещи. Кофе без сахара пью.

Тяжелые алкогольные напитки не в приоритете для меня. Хотя запах какого-нибудь вискаря – это, кажется, запах взросления. У меня дома много разной синьки есть, вина крутые. Они просто стоят.

«Достаточно много денег я потерял за свою позицию – я не жалею об этом»

- Недавно прочитал, что мой гонорар должен составить что-то около 17-18 млн долларов. Думаю: «А пускай так и будет, почему бы и нет». Но это не соответствует действительности.

Я объясню почему: потому что такие поединки, в которых я боксировал сейчас – мне достанется максимум 20% от этого боя. Это мне, а потом уже промоутеры и моя команда получают из этого. Идут затраты на подготовку, проживание, питание.

Я оплачиваю своих спарринг-партнеров, которые приезжают. Хороший спарринг-партнер в неделю будет стоить минимум 1,5 тысячи долларов. А он приезжает на две, три, пять недель.

А я, например, 10 или 15 недель тренируюсь. Ребята оплачиваются, еда, переезд. Они приезжают, уезжают – это все делаю я, это нужно мне.

- В реальности ты не миллионы долларов получаешь?

– У меня не было или было уже. Может быть и было. С Джошуа я еще не знаю свою конечную стоимость. Будет подсчет PPV и должна быть конечная стоимость того, что я получу.

Неподтвержденная на 100% информация, но наш поединок посмотрело около миллиона зрителей. Там 25 фунтов стерлингов стоит одна трансляция, миллион купил – это 25 млн. Половину забирает провайдер, кто-то в проценте, потому что вложился.

Потом к спортсмену, к примеру, приходит 10 млн, из этого 20% мои. Эти 2 млн приходят, я заплатил налоги – в Британии, наверное, 20% - 400 тысяч улетело. Ты расплатился со всеми, куда-то вложил, помог.

- У тебя есть рекламные контракты?

– В Украине нет. Общаемся сейчас. Ситуация такова, что с хейтом и с этим разделением, непониманием, очень много контрактов ушло, многомиллионных контрактов. Они отклонились, отказались.

Например, «ты там политически высказывался». Я говорю: «Где, покажите». «Ну вот на тебя там говорят». Ну так говорят или я говорю. Достаточно много денег я потерял за свою позицию – я не жалею об этом.

Деньги – это, наверное, самый легкий ресурс, который можно восполнить

Цена абсолютного чемпионства

- Этого никто абсолютно не знает, иногда даже моя Катя, потому что я не хочу говорить ей говорить, например, о какой-то травме, разрыве.  Иногда даже она не в курсе, а может узнать откуда-то мат из Интернета.

Цена – это ты приезжаешь, а твой ребенок новое слово сказал. Когда я приезжал со сборов, а мой младший сын со мной не оставался. Отсутствие меня дома в его росте меня гложило: я приезжаю, а ребенок меня не знает. Вот это цена. У твоего ребенка юбилей, а тебя нет в стране.

Это абсолютно не то, что я жалуюсь. У меня вообще все прекрасно. Но вот это цена успеха. Я люблю идти пешком, но не могу этого сделать, потому что будут останавливать.

С великолепной курткой Jaxet это вообще великолепно. Была ситуация. Я вышел из машины, но приехав не туда, прошелся метров 100, забыв свою куртку.  Идет навстречу парень, увидел меня и развернулся за мной и идет разговаривает по телефону.

Ложа трубку, он мне: «Парень, парень». Я медленно поворачиваюсь и говорю: «Вы мне?» А он: «Обознался, наверное».

- Тебе не страшно, что тебе нанесут какую-то не совместимую с жизнью.

- Типо убьют? Если так по-черному говорить. Такое бывает – это житие.  На самом деле, всем вообще пофиг на то, как трудно ты идешь и как до этого добраться – все смотрят только на результат.

Я об этом думаю. Как-то дочке задали вопросов, она пришла со школы и плакала. Я перед боями, и вообще каждый день, молюсь небу о том, чтобы моя родня не ощутила такого, что ощущали люди. За последние 2-3 года ситуации были, когда ребята умерли после боев.

Это все рядом, оно ходит рядышком. Не знаю, я не думаю об этом. Просто не думаю и все, просто молюсь. Да, так бывает, бьют.

- Твои слезы, когда поднимают твою руку?

- Один раз, а нет не один, уже два раза было. В момент опускания на колени я благодарю всевышнего за то, что все хорошо, что я своими ногами выйду, за то, что все слава богу. Не за то, что я выиграл, а за то, что все замечательно закончилось.

Я и мой оппонент, все вокруг нас – все замечательно, все хорошо. Я чуть-чуть там пустил, а потом думаю: так, слезы убрал, сейчас люди увидят, ты же мужик, ты же не плачешь.  

Плачут мужики, дома в подушки, ничего страшного – это нормально.  Не надо жаловаться ходить или плакаться, а дома это нормально, можешь поорать в подушечку. Потом записать все на листике, что тебя не устраивает и сжечь его, но изменить, что тебе не нравится и все.

Фото: инстаграм Александра Усик, инстаграм Lomus_official, Gette Images, Steve McCormick/Global Look Press, K2 Promotions

Steve McCormick / Global Look Press