Превратности сакральной экзистенции

Он вышел из кабинета с тяжелым, хмурым лицом. Вроде бы все обычно, сеанс связи как сеанс, все та же рутина, сонный куратор едва челюсть себе зевотой не своротил, выслушивая традиционный еженедельный отчет благородного дона, одного из 250 наблюдателей на территории Испании (Европа, Земля) начала XXI столетия по местному исчислению...

Подошел к бару, налил себе большой бокал сухого белого чаколи. Вышел на просторную террасу. Благодатный ветерок из залива слегка взъерошил волосы. Вид, конечно, потрясный - особенно на рассвете. Впрочем, ему сейчас было не до того.

Нет, разговор прошел нормально - банально, стандартно. Обычно. И ничего такого вроде не было и в его заключительной, неформальной части - когда два благородных испанских дона вдруг перешли на родной язык. И все же... Куратор спросил из вежливости, что он будет делать на выходных? В воскресенье, по традиции, на "Аноэту". Что-что? Ах да, этот твой футбол - куратор в очередной раз зевнул, с каким-то апокалиптическим хрустом - сочувствую, коллега, уж лучше по театрам ходить, но такова часть твоей легенды. Да-да, мы все служим одной цели, и вообще все тлен и суета. Такая вроде шутки для понимающих, а заодно сигнал к концу связи...

Вино и не взбодрило, и не прояснило мысли, и, напротив, не уняло этот мерзкий непокой. Вернулся, щедро плеснул добавки. Гм, может, не стоит так с утра? Ах, условности! - махнул он рукой и тяжело опустился в модное, но хотя бы удобное кресло.

В этих апартаментах на Авеню Мираконча все было модным, современным и одновременно вычурным, даже слегка роскошным. Все немного чересчур, как на его вкус. Ему бы домик попроще - где-нибудь в самом нутре Патре Вьеха, подальше от этого праздного гомона, пляжно-ресторанного шума. Даже от этих умопомрачительных рассветов. Но - статус, так его разэтак...

Вот и второй бокал подошел к концу.

- Закуси, дурак! - проснулся его главный собеседник, единственный, с кем мог говорить не таясь, по совместительству - внутренний спорщик, и просто-напросто второе "Я". - Флоренчи зря, что ли, готовит такие объедательные пинчос?!

Флоренчи - приходящая домработница. Уборщица, кухарка... И много чего еще, по совместительству, так сказать.

- А если бы я ему сказал, прямо в этот вальяжный зевающий рот, что я иду на стадион поболеть, оттянуться, попереживать за родной - и лучший в мире - футбольный клуб?!

- Дураком был бы! И идиотом! И попросту кретином. Твоя родина не здесь, и этот твой футбол - какая-то невразумительная, глупая отрыжка малоразвитого общества. Как можно вообще находить в подобном примитивном действии пищу для эмоций?

Да, ты прав, мой внутренний голос. Конечно, прав. И все же...

Он сам не понял, как это его так угораздило. Наверно, так со всеми - вирус футбольного боления проникает внезапно и надежно, отравляя каждую клеточку организма. И во ты уже ходишь по выходным на "Аноэту", яростно дерешь глотку за эту бестолковую, но единственную команду, и читаешь прессу, и смотришь телепередачу, и даже иногда обсуждаешь в барах за бокалом легкого пива, или просто гуляя по площади Гипускоа.

Хотя это так глупо, дружище, так глупо...

Уже почти 20 лет он - житель города Сан Себастьян (Страна Басков, Испания, Европа, Земля). Гораздо дольше он живет на этой планете. Представитель родственной, но более развитой цивилизации. Наблюдатель. Без права вмешательства...

Конечно, до этого были годы подготовки. Языки, нравы, обычаи, все мелочи-нюансики. Чтобы, как говорят где-то восточнее, комар не наточил свой нос. И вот - оказался заброшен, как и тысячи его коллег - по всему этому шарику, во все уголки нелепого земного мира. Все как один - на важные посты, или просто солидными, влиятельными людьми. Для мягкой корректировки, когда наверху заменят отклонение от правильного исторического курса... Корректировки бескровной. Исключительно теми средствами, которые тебе доступны здесь, по статусу. По легенде.

Он сам не заметил, как стал болельщиком. Такой банальный, смешной, постыдный акт очеловечивания. Над которым столько раз он сам, вместе с коллегами, посмеивался в институте. В чем же дело? Может, город какой-то особенный? Воздух тут какой-то другой? Да ну, чушь какая...

Он же понимает: он не может быть футбольным, и каким бы то ни было, болельщиком. И даже потому, что подобные эмоции не должны быть свойственны наблюдателю. Не потому, что это непрофессионально.

А потому, что это бессмысленно.

Он знает будущее.

Знает, но бессилен его изменить.

Одно из популярных фантастических мечтаний современных ему землян. Хорошо проиллюстрировано в смешном кинофильме "Назад в будущее". Ему не нужны материальные блага, символизируемые потрепанным полиграфическим сокровищем в кармане штанов Биффа Теннена. "Я мог бы скупить весь Сан-Себастьян, но меня не интересуют помойки" - говорит он другим. "Я мог бы скупить весь Сан-Себастьян, но не могу себе позволить столь грубое вмешательство" - мог бы он сказать самому себе. Если был бы хоть чуточку меркантильным.

- Да, я мог бы скупить весь Сан-Себастьян, вместе с Астигаррагой, Эрнани и прочими Пасахесами. Но мне это нафиг не надо. Не интересно. Наблюдателя вообще мало что способно заинтересовать в примитивном мире, история которого к тому же прекрасно известна - как назад, так и вперед...

Эх, ну меня-то же угораздило!

- Не хочешь пинчо, так намастырь себе хоть бутер с чоризо. Холодильник же ломится от еды - а ты за второй бутылкой тянешься... И это еще до полудня. Пьянь!

- Спокойно, ты же знаешь, меня эта земная бурда не берет. Почти не берет. М-да...

Вот так, не вправе никому открыться, он спорит сам с собой.

Как вообще можно болеть за команду, зная ее результаты наперед? Ведь сам смысл теряется - сладкая неизвестность, которую наотмашь бьет по рукам безжалостный бич предопределенности.

Предательские мыслишки: а не стереть ли себе память? Не стать ли всамделишным земным обывателем?

Но нет. Ответственность! Да и за такие мыслишки, даже не высказанные, даже если ты сам убежден в их глупости... Если ты позволил им пронестись у себя в голове - ты уже допустил непозволительную слабость. Узнай кто - не моргнув глазом доложили, и в течение пары часов ты бы уже был безвозвратно отослан... Куда-то, о чем по старой памяти принято говорить "домой".

Однако сердцем он понимал: дом уже здесь, и роднее места ему не будет на Земле... Ха! Что там на Земле - во всем огромном обитаемом мире!

Да и понимал он: найди способ устраниться, "очеловечиться" окончательно и бесповоротно - никто не даст ему наслаждаться этим пейзанским, беззаботным житием. Приберут под шумок, как всегда, чисто, тихо, шито-крыто. Во-первых, во избежание. Мало ли что? А во вторых - в назидание. Ну, как это работает везде, во всех системах. Во всех мирах, где есть человек, сколь толстую шкуру цивилизации он бы на себе ни носил.

Так почему же все-таки он позволяет себе болеть? Ведь это не только непрофессионально, это - глупо, это - бессмысленно. Ты идешь на стадион, зная итоговый счет. Ты горячо споришь, обсуждаешь на форумах и в барах шансы на еврозону, или (что чаще) прикидываешь, где Реал наберет необходимые для невылета 7-8 очков. Хотя знаешь: никакого вылета не будет. Ибо в предпоследнем туре мы хлопнем "Атлетик" на "Сан-Мамесе" (и кто тут настоящие баски?!), оставив напрасными потуги "Овьедо" по отбору очков у "Барсы" и "Мадрида"...

А вот ответ: дело в самой игре. Да, ты можешь знать всю статистику, на все годы вперед. Да, ты знаешь, что впереди (не так скоро, а по человеческим меркам - и вовсе почти никогда) времена, когда, ни уже ставшим родным "Реала", ни Ла Лиги, ни футбола вообще - в привычном современникам понимании - уже вовсе не будет.

Но статистика не трогает душу. Не заставляет сердце глупо "ёкать" (впервые он уразумел значение этого глагола в марте 1987-го, когда великие Бакеро и Бегиристайн сотоварищи совершили на "Аточе" знаменитое унижение над "Мальоркой" в четвертьфинале Копа дель Рей - того самого, которому суждено стать последним трофеем в истории клуба). Не заставляет тебя заходиться в экстазе вместе со всем стадионом, в едином порыве скандируя "Вперед, Эрреала!!!". Не заставляет гнусно, по-рабоче-крестьянски материться на запоротый момент распиаренного Са Пинту или очередной несправедливый свисток продажного Мехуто. Не заставляет нутро трепетать от великолепных передач Де Педро, невероятных колотух Шаби Алонсо, фланговых прорывов железного Лопеса Рекарте; игры неутомимой белокурой бестии из России, голов добродушного гиганта Дарко...

- Ну хорошо - ты наслаждаешься зрелищем. Это, в конце концов, можно понять. Но к чему тогда все эти переживания? Все равно ведь непонятен сам смысл твоего "боления". Ты же лишен этого величайшего дара, бесценного сокровища, которому никогда не бывать твоим - блаженной неизвестности!

- А я скажу, почему. Потому, что я позволяю себе помечтать. Помечтать о том, как я нарушу Строжайший Запрет...

- Ты что! Да даже думать об этом не смей!!!

- Если я запрещаю себе - или кто-либо запрещает мне - думать, то далеко ли мы ушли от обитателей любого из этих неразвитых миров?

- Мы презрели условности мысли. Мы поднялись над мелочностью, табу, дрязгами. И Великий Запрет - это прежде всего моральная установка.

- Так хочешь же слышать, о чем я мечтаю? О том, что настанет миг, в который я смогу все изменить. Миг, который повернет всю жизнь вокруг - и внутри - меня по новому. Миг, после которого я, пусть не долго, пока не хватятся кураторы, поживу как все эти счастливцы вокруг меня - в состоянии абсолютной, кристальной, незамутненной неизвестности!

Но это - не самоцель. Просто, как я уже говорил, я стал болельщиком. И позволяет мне таковым оставаться, испытывать к жизни интерес, не заменяя его на тягостную пустоту, моя робкая мечта. Что в важный для объекта моей футбольной любви момент случится все немножко не так. Случится все чуть-чуть по-другому. Самую малость. Кварме чуть по-другому дернет ногой в момент удара Мостового. Карпин пробьет на 40 сантиметров левее. Мидо съест на завтрак лишнюю оливку.

Что за момент? О, ну ты же знаешь. Я здесь уже почти 20 лет. Я застал отголосок футбольной эйфории, которой дышал этот город - эйфории 81-82, когда меня тут еще не было...

И, если ты не заметил, или вдруг запамятовал, на календаре - начало мая 2003 года!

Конечно, у них есть прогрессивные каналы связи "для своих". Но, опять же, по своей инициативе пользоваться ими следует только в исключительных случаях. Вот так потрещишь с другом - а потом замурыжат по инстанциям, загнобят с отчетностью. Короче, замахаешься доказывать, что ты - не андалузская трепетная лань. И так во всем...

Так что приходится пользоваться "общественным" Интернетом... Как же долго грузится страница! Технологии 21-го века, мать их... Впрочем, чего уж там. Еще какой-то десяток лет назад коренные (так называем землян) о подобном и мечтать не могли. Вот уж действительно, все относительно.

Коли ты уж так "обземлился", что позволяешь себе футбольное боление - будь добр получать удовольствие от благ цивилизации, доступной лишь избранным в твоей нынешней среде обитания.

- Нет бы реализовать какой-нибудь более правильный, "героический" сценарий. Скажем, влюбиться в местную прелестницу, знойную Инезилью, или там хрупкую рыжеволосую цветочницу, и знать, что ей грозит скорая смерть от несчастного случая, или в пьяной заварухе в восточном Инчауррондо, или... да неважно. И пытаться ее спасти, в нарушение строжайших правил. Изменить ход истории (ой, как пафосно!)... Вмешаться.

Так нет же. Очевидно, что мое высокоразвитое сердце способно содержать в себе лишь одну искреннюю, сильную, настоящую любовь. И место в нем уже занято, полностью, без остатка. Без переносов, без замен. До полного форматирования...

Нет, конечно, в моей жизни есть женщины. И не то, чтобы мало... Не только для статуса, для удовольствия тоже. Для здоровья, опять же. Я же не какое-нибудь там литературное сверхсущество. Я же все-таки человек, и все животное мне не чуждо... Но любовь у меня, увы (или к счастью?), только одна - "чури-урдин".

Хотя человеку моего положения, моего уровня ответственности никакой дурацкой любви иметь и вовсе не положено... Не то что по уставу... По "само собой" разумению. По "нравственному закону внутри нас", как когда-то удачно высказался один северо-восточный умник.

- Сердце мое полно жалости, - медленно пробормотал он. - Я не могу позволить себе роскошь вмешательства. Но что есть я? Что есть мои желания, если им подрезаны крылья? Я точно так же не могу оставаться обычным наблюдателем, летописцем, хроникером... Я задумываюсь о совсем незначительном, ничтожно малом вмешательстве, с точки зрения истории этого мира. Я не могу даже раскрыться кому бы то ни было, хотя некоторые мои друзья могли бы идеально просчитать последствия, разложить на молекулы каждый круг изменений, который на воде правильной истории оставит мой камушек...

Я не согласен жить несчастливым. Я не могу этого так оставить. Я хочу подарить этот праздник - если не себе (сколько у меня будет времени, чтобы им насладиться?), то тысячам таких же преданных, но, в отличие от меня, искренних в своем неведении болельщиков. Как мне их жаль!

Нет, себя мне не жаль. Я же знаю, что со мной будет... Нет, не знаю - я предполагаю! О, как я хочу, как я мечтаю предполагать! Мечтать, надеяться, прикидывать, прогнозировать, спорить, сопоставлять, угадывать, разочаровываться... Как мне опостылела это черная тень, этот вечный неумолимый спутник - мое проклятие, мой крест, мое Всезнание!

Да, мне жаль их. Жаль всех, кто обречен на вечные надежды, которым не суждено сбыться. Я-то знаю, что Сосьедад впредь больше никогда, НИКОГДА не станет чемпионом!

А разве бог имеет право на какое-то чувство, кроме жалости?

Ну да, я - бог. Почему нет? Я могу скупить весь Сан-Себастьян. И полмира в придачу... В моем распоряжении - совершенное, невозможное для этого мира оружие, технологии... Которыми я не вправе пользоваться. Черт, я даже имею возможность воздействовать на материю, вмешиваться на молекулярном уровне... Без права вмешательства! Да, в этом мире я - бог. Бессильный бог.

А ведь мне зачем-то дана эта сила! Которой я не вправе пользоваться. Что это?

Испытание? Закалка? Провокация? Проверка? Игры разума? Изощренное издевательство?

Или просто дело во мне? Может, это действительно мой изъян? И я ущербен, я недостоин звания высшего человека, недостоин быть полноценным представителем своего - своего настоящего - мира?

Значит, это меня кто-то должен жалеть. Кто-то, кто - бог по отношению ко мне. Плевать! Я хочу помочь себе. Я хочу умереть счастливым. Хо-хо... Умереть. Умереть - это роскошь, такими кадрами как я не разбрасываются. Меня, как полезную и дорогущую игрушку, отправят на "переплавку"... Это сложно объяснить. Так что пусть остается упомянутая аналогия, она примерно и объясняет.

А я не хочу лишаться этих воспоминаний. Столь необычных, столь волнительных, столь настоящих. Ничего подобного в моей долгой жизни доселе не было. И, конечно, потом не будет. Но кого заботит, чего я хочу в отдаленной перспективе? Оставив все как есть, я надолго останусь здесь, но я буду несчастлив. Я буду жить и работать, обманывая себя и всех, что все идет как надо. Хотя для всех все действительно будет идти как надо. Кроме меня.

Да, я не хотел бы потом всего лишиться. Но это не мой выбор. Плевать, после вмешательства в меня это уже буду не я. А мой выбор, который я сделать вправе - помочь себе. И помочь этим болельщикам, самым лучшим болельщикам в мире, которые до отказа заполняют великолепную "Аноэту", которые организуют стихийные многотысячные выезды... Помочь. Исправить.

Вмешаться.

Сейчас. Здесь. У меня есть этот миг. И он останется со мной - с истинным мной - навсегда. До конца мира. До конца меня.

А для этих людей, которым я могу отсыпать незапланированного счастья, даром, избавив от необходимости разочаровываться в смысле существования после финального свистка на "Балаидосе" 15 июня - для этих людей, для их детей, внуков, всех последующих поколений этот миг, покрытый позолотой, ставший легендой, воспетый в веках, станет главным счастьем жизни. И надеждой потомкам. На то, что история - даже эта маленькая, несчастная футбольная история - может быть не предначертанной...

И кто я такой, чтобы лишать их всех заслуженного счастья? Я - бог. Бог, связанный по рукам и ногам. Бог, которому опостылел псевдобожественный устав. Бог, который не имеет права на другие чувства, кроме жалости. Но который этим чувствам подвержен. Значит, что? Шаг уже сделан. Рубикон пройден. Точка невозврата давно позади, как бы ни вопили в ужасе мои остатки здравомыслия и благоразумия. Я - поезд, который Док с Марти уже разогнали настолько, что он либо сверзится в пропасть депрессии и самокопания, либо - хлоп! - просто исчезнет в безмятежном воздухе над ущельем Иствуда.

Я уже испытал нежелательные чувства. Я думаю крайне нежелательные, даже преступные мысли. А от "мыслепреступления" к действию путь всегда короче, чем может показаться. Просто нужно прочно закрепиться на воздухоплавающем скейте и ухватиться за поезд...

...

Блым! - будто откликаясь на его мысли, уголок экрана приветственно замигал, сообщая о новом письме.

Это его местный, коренной друг Иньяки. Которому он написал на имейл еще утром, с просьбой откликнуться. Этого парня, которого сильнее всего в жизни возбуждают две вещи - проказы и любопытство - зацепить невероятно просто. Просто написать скупое "Есть дело".

Нехорошо, конечно, использовать Иньяки "втемную". Но богу не пристало испытывать стыд. К тому же он знает (предполагает!) - ему за это ничего плохого не будет.

Он пишет:

Ты ведь сейчас в Виго? Помнишь, ты говорил, что повар из ресторана, откуда доставляют еду на базу "Сельты", твой хороший друг?..

- Иньяки этого не говорил!

- Да, не говорил. Ну и что? Я-то знаю.

И я знаю, что я успею все исправить.

Я знаю: у меня будет этот миг. Миг незапланированного триумфа. Миг моей собственной альтернативной истории.