Aussie Grit: My Formula One journey. Глава 1. Без крыльев, учимся летать. Часть 2

Когда я только начал интересоваться «Формулой-1», папа невероятно обрадовался этому событию. В Австралии стали транслировать этапы чемпионата мира примерно с 1980-го года, и то скорее по причине чемпионства Алана Джонса, но никак не из-за всеобщего увеличения интереса к «Большим призам». Это легко объяснить фактом разницы во времени, даже по телевиденью гонки показывали не в прямом эфире. Отец был в восторге от моего нового увлечения, да и сам он очень любил «Формулу-1» из-за Джека Брэбема, он восхищался «Блэк Джеком» задолго до его всемирной известности. Брэбем сделал себе имя на скоростных трассах, которые располагались далеко от нашего дома. Для семейства Уэбберов эта фамилия – не пустое имя, он вдохновил моего отца, собственно, и моя история в качестве гонщика действительно начинается с того, как Джек Брэбем вдохновил меня.

Папа был огромным поклонником гоночных серий с открытыми колесами. Он любил смотреть, как Джеки Стюарт и другие гонщики с международным именем участвовали в гонках на Уорик Фарм против местных героев «Tasman Series». Туристские автомобили, которые были так популярны в Австралии, никогда не котировались в гонках, которые были по душе австралийцам – «500 миль Индианаполиса» и «Формула-1»! Лучшие водители в мире гонялись в одноместных авто, и мне нравился стиль и точность таких гонок. Мне кажется, большинство мальчишек перенимают интерес своих отцов, вот и я пошел по той же тропе.

Мама едва могла вытащить меня в школу по утрам в понедельник после Гран-при: я записывал каждую гонку на пленку, смотрел ее «вживую», а затем просматривал ее снова, когда возвращался домой из школы. У мамы с папой были друзья, родители других детей, которых я знал, и пока все они сидели в гостиной, я пересматривал гонку, наверное, в восьмой или девятый раз, все ту же гонку, снова и снова. И обязательно с чашей моего любимого мороженого.

Гран-при Австралии берет сове официальное начало с 1985 года, с «Аделаиды», когда мне было девять лет. В то время мероприятие транслировал «9 канал». Мне понадобилось восемь видеокассет только для одного уик-энда! Австралийский Гран-при всегда замыкал сезон, поэтому гонка приносила не только радостные эмоции, но и горечь понимания того, что на меня ожидают четыре месяца до первого этапа чемпионата в Бразилии. Это был траур! Я обожал возобновление чемпионата, ждал больше своего дня рождения: пилоты в новых шлемах, новых командах и многое другое. Мы с отцом в этом вопросе были как две капли воды.

Впервые я попал на гонку «Формулы-1» в 1987 году, когда мне было 11 лет. Весь путь, дабы попасть на мероприятие, занял у нас порядка 14 часов, и я очень разочаровался, когда мой кумир, Ален Прост, сошел с дистанции на 53-м круге из-за отказа тормозных дисков. В тот момент Ален уже одержал два из своих четырех титулов чемпиона мира, а также недавно обогнал многолетний рекорд Джеки Стюарта в 27 побед.

Мог ли я тогда представить, что 25 лет спустя Ален Прост и парень из Квинбиана отправятся на велосипедную прогулку на одном из самых известных этапов «Тур де Франс»?

Впечатление, которое на меня воспроизвели болиды на том Гран-при, я помню до сих пор! Наши места располагались на прямой старт/финиш, Мартин Брандл, ныне популярный телевизионный аналитик, промчался на своем «Цакспиде», и я чуть не потерял свой завтрак! Он пролетел мимо нас так быстро, что я просто не мог поверить, что за рулем сидел водитель. Для меня эти ребята были абсолютно удивительными, я даже лазил по деревьям, пытаясь получить лучшее обозрение. Именно тогда «Формула-1» стала для меня религией.

Но, несмотря на всю страсть, которую я испытывал к гонкам, я ни на секунду не мог представить, что смогу приблизиться к «Формуле-1» хоть на шаг. Тогда я лишь был мальчишкой, лазившим по деревьям возле трассы «Аделаида» с целью посмотреть, как мимо меня проносятся великие пилоты. Эти личности были на расстоянии в миллион миль от гонок, в которых я брал участие: мотоциклы, спринтерские машины и малолитражные авто.

В течение нескольких лет папа водил меня к нашему ближайшему шоссе в Трали, в пригороде Квинбиана, где я взгромождался на его плечи и наблюдал за спринтерскими заездами местных парней, таких как Джордж Татнелл и Гарри Раш, 10-кратный чемпион национального спринта. Хотя порой появлялись и американские знаменитости. Я помню, как папа был потрясен, увидев Джонни Рутерфорда, многократного победителя «500 миль Индианаполиса», которого прозвали «Одинокая звезда» («Lone Star JR»). Здесь, в спринтерской машине, и вел он себя так, будто он местный парень, а никак не знаменитость.

Позже, когда идея участия в гонках начала зарождаться в моей голове, остро встал вопрос: «Как я доберусь до «Формулы-1» из Квинбиана?» Это был закономерный вопрос. Вы можете пересчитать количество австралийцев, которые достигли чего-то значительного в Формуле 1 на пальцах одной руки. Когда я был мальчиком, «Формула-1» была на слуху из-за Алана Джонса, а до этого из-за Джека Брэбема, но это была игра для европейцев, американцев и бразильцев, а не для таких людей, как мы. Они были исключением из правил.

***

Мотоцикл я оседлал в возрасте порядка четырех или пяти лет, когда зачастую возвращался из фермы ДиДжея. Папа неподалеку от дома организовал мой личный трек, и я часами стирал резину на маленьком Pee Wee 50. Однажды я даже умудрился угодить в аварию, которая на тот момент выбила из меня множество дури. Мне было восемь, я был весь в крови и смазке. Мне показалось, что папа испугался больше моего, и не так самой аварии, как гипотетического гнева матери. Он отвез меня домой и вымыл настолько, насколько он это мог сделать. Еще однажды я угодил в инцидент с тетушкой Пэм: сел за руль ее авто, игрался с педалью газа, а в итоговом счете, насколько я помню, мы снесли весь забор возле ее дома!

Папа сотрудничал с «Ямахой» в Квинбиане на протяжении 16 лет, но он никогда не поощрял меня серьезно заниматься мотоциклами. Возможно, на него повлиял случай, когда он продал мотоцикл одному парню, которого убили на нем несколько дней спустя. Папа в то время испытывал глубочайшую депрессию. Мы с ним никогда не участвовали в гонках на двух колесах, но вот у «Бридж Моторс» была небольшая команда в мотокроссе и спидвее. Папа говорил, что эти дети будут ездить выше своих возможностей, чтоб превзойти друг друга, несмотря на результаты остальных.

Не участвовал я в гонках до 12 или 13 лет, когда я совершил первый серьезный шаг на пути к «Формуле-1». Отец одного из моих одноклассников проводил гоночные заезды по картингу среди молодежи, и я был очень заинтересован. Хэх, папа напомнил мне, что вся семья Уэббера однажды поучаствовала в картинге в парке развлечений «Серферс Парадайз». И он не был впечатлен от моих способностей.

Практически каждый автогонщик скажет Вам, что картинг - идеальный способ для начинающего гонщика. Вы можете управлять ими в возрасте семи лет или даже раньше, и благодаря картингу некоторые из самых громких имен «Формулы-1» - такие как Айртон Сенна и Михаэль Шумахер - были представлены миру спорта именно из картинга.

Картинг обучает молодого гонщика многим вещам: точности, управлению автомобилем, базовым настройкам, а также шума и суеты гоночной рутины. Признаюсь, я нашел это весьма пугающим. Некоторые гонки довольно быстры, когда вам всего 13, и в картинге нет кабины, чтобы защитить вас. Но как только вы научитесь этому и расслабитесь – это сказка.

Чтобы развить свои навыки, помимо доставки пиццы по неправильным адресам, я работал в местном картинговом центре, откуда мама или папа порой забирали меня в три или четыре часа утра. А на следующий день мне нужно было в школу. Другие мальчики обычно заканчивали около полуночи, затем наставало наше время. Нас было всего трое или четверо, но мы перемещали барьеры, чтобы сделать более продвинутые треки. Мы также использовали огнетушители для смачивания определенных углов на точках торможения, вершинах или выходах, действительно улучшая наше чувство сцепления с трассой.

Осмелюсь сказать, были даже ночи, когда мы выезжали на дорогу! Центр находился в промышленной зоне, а в два часа ночи это было очень тихое место. Единственным другим движением, которое мы могли бы увидеть, были бы автомобили, заезжающие в соседний квартал красных фонарей!

Думаю, уже тогда картинг целиком завладевал мной, но поначалу я все еще выполнял обязанности болл-боя для «Рэйдерс», но уже тогда я не мог присутствовать на всех матчах. К 15 годам папа купил мне поддержанный карт, который мы использовали в 1990-91 годах. Каждый месяц мы ездили в Канберру в картинговый центр «Go-Kart Club»  для участия в соревнованиях. В 1991 году, в мое 15-летие, было проведено уже шесть соревнований, на каждом из них было по четыре заезда. На самом деле, папа не приходил на мои ранние гонки, он был занят, строя новую станцию обслуживания, таким образом, я поехал со своим одноклассником Мэтью Хинтоном и его папой Джоном.

В 1990-91 годах мы действительно выступали не плохо в Канберре и окрестностях. Тогда Энди Лоусон, который руководил картинговым центром Квинбиана, сделал мне рамку под карт. Энди был инженером завода, но папа всегда считал, что он мог бы легко заработать на жизнь в качестве гоночного инженера «Формулы-1». Он проектировал свои собственные карты, полностью подготавливал двигатель, и он смог извлечь последнюю мощи из них. Папа настаивает, что мы сильно обязаны Энди, он один из тех блестящих инженеров заднего блока двигателя, что Австралия и Новая Зеландия, кажется, производят. Речь идет о токарном станке. Папа знал о нем довольно много задолго до знакомства. Энди также готовил карты для семьи Дюков, чей мальчик Райан становился чемпионом Австралии. Папа считал, что я многому мог научиться у него, собственно, что и произошло, да и папа некий опыт перенял у Рэя, главы семейства Дюков. Они были теми, кого папа любит называть «порядочными людьми».

Примерно в это время папа принял деловое решение, которое оказало большое влияние на обе наши жизни.

«Я никогда не заставлял Марка участвовать в гонках», - говорил он. - «Он просто хотел это делать, у него были естественные навыки к этому. Справедливости ради, гонки были также средством для другой цели, я проводил больше времени с Марком. Я потратил много времени в «Бридж Моторс», время, которое уводило меня от семейной жизни, поэтому я решил сдать в аренду сервисную станцию «Caltex». Вероятно, это была самая лучшая идея, потому что она дала мне две вещи: деньги и время. Это позволило мне и Марку вместе участвовать в гонках - и это давало ему привилегию, которой я никогда не был рад. Его освобождали от уроков по пятницам, чтобы поехать  со мной на его следующую гонку».

В течение 93-го года мы участвовали в гонках «Lawson kart», но порой заявлялись и на гонки «Clubman», где использовались более мощные двигатели. Потом папа решил, что мы должны попробовать свои силы в таких местах, как Мельбурн и Сидней, конечно, он любил видеть, как я выигрывал все эти гонки недалеко от дома, но у него была большая картина. Он чувствовал, что ему нужно испытывать меня на как можно большем количестве треков и как можно дальше от дома. Идея состояла в том, чтобы я учился, совершенствовал свои гоночные навыки, а соревнования в парке Оран или в Корио, Джилонг, были хорошим способом сделать это.

Я выиграл довольно много гонок, позволивших одержать титул NSW Junior National Heavy 1993 года. Я не был подходящих размеров или веса для картинга. Я не был абсолютным оружием, но я, вероятно, мог бы выступать лучше, если бы папа вкладывал соответствующие средства. С другой стороны, ему тогда было виднее.

***

В середине 1993 года известный австралийский гонщик Грег «Peewee» Сиддл организовал выставочные соревнование для «Формулы-Форд» в Оран Парке. Грег в партнерстве со Стивом Ноттом, известным на международном уровне представителем бренда «Van Diemen», занимался импортом в Австралию гоночных автомобилей из Великобритании. В течение многих десятилетий «Формула-Форд» являлась во всем мире неким стартом для начинающих гонщиков. Она берет свое начало с 1967 года, с Великобритании, но быстро распространилась по Европе, затем и Штатах, а в 1970-м добралась и до Австралии.

Идея «Формулы-Форд» заключалась в том, чтобы предоставить базовый одноместный автомобиль, с идентичным двигателем (начинали с силовых агрегатов Ford Cortina GT) и без всяких крыльев, чтобы сохранить дизайн как можно более простым. Преимущественно участие в «Формуле-Форд» учит, как себя вести в «трафике», потому что отсутствие крыльев означает, что машины могут ехать в близком строю, а гонки часто впечатляют, колесо в колесо!

День в Оран Парке стоил 5 тысяч долларов. Легко посчитать, что десятке водителей из Канберры и Квинбиана, ну или их семьям, доводилось выкладывать по 500 долларов, чтоб получить всего два автомобиля: один для водителей меньшего размера, а другой - для нас, более крупных парней. В конце первого дня я был на 1.6 секунды быстрее, чем кто-либо еще. Это был первый раз, когда я ездил в авто «Формулы-Форд», и тогда я подумал, что это дерьмовые коробки по сравнению с резкими и ловкими картами!

Но мне нравилось находиться в машине с коробкой передач, и я действительно наслаждался пребыванием на трассе, проверяя бордюры, используя широкие траектории, пробираясь сквозь повороты и почти касаясь этих стен в Оран Парке.

«Вау, более полторы секунды», - восхищался тогда папа. Ему однозначно понравились мои результаты: «Я видел, что он идет хорошо, но  чтоб так! Все это не может быть связано с двигателем, потому что у всех был один и тот же. Тогда я подумал, что у него есть какая-то способность». Что касается лично меня, тогда я был еще очень молод, и даже «Формула  Vee» (класс с открытыми колесами на шаг ниже «Формулы-Форд»), по моему мнению, все еще была невероятно далеко. Папа уже тогда думал о будущем: «Формула-Форд» и «Формула-3» в качестве первого знакомства с аэродинамическими характеристиками, одни из нескольких возможных ступеней к «Формуле-1». Но это никогда не приходило мне в голову.

Благодаря «Peewee» (который, вероятно, знал больше о моих способностях, нежели отец, учитывая его многолетний опыт в автоспорте), мы узнали, что освободилась машина «Крейг Лаундерс», чемпионский автомобиль 1993 года австралийской «Формулы-Форд». Папа внимательно исследовал авто и мы его купили. Правда, весь первый год мы мучились с ним. Но первый год был трудным не только из-за машины, мы перепрыгнули прямо в национальную серию. У меня не было особого понятия о том, как настроить гоночный автомобиль. Я все еще учился в школе, некоторые из моих товарищей и я обычно играли в компьютерные игры, но это были симуляторы, и тут сразу дело обрело реальные краски, свободное время попросту отсутствовало, экран сменил трек. Справедливости ради стоит отметить, что в мой первый сезон «Формулы-Форд» я был бесполезным для команды, собственно, начало второго сезона не слишком изменило ситуацию в мою пользу.

В тот первый год мы с папой наездили 100 тысяч километров на старом «Лендкрузере». Поездка из дома в Аделаиду, Южная Австралия, через бесконечную Нулларборскую равнину в Ваннероо, Западная Австралия, и обратно в Квинбиан составляла 10 тысяч километров.

Сезон 1994-го года состоял из восьми раундов, компактно вмещенных в шестимесячный период с февраля по июль. Наша команда состояла из трех человек: Майкл Форман, мой приятель-механик, Энди Лоусон, инженер, и я, водитель, не имеющий абсолютно никакого опыта в этой категории. Да, мы не стали чемпионами в дебютный год, что не удивительно, но имели место быть и отличные выступления. Я финишировал третьим на острове Филлип, мой лучший результат, а 30 набранных очков позволили занять 14-е место в общем зачете.

Именно в этот год у меня случилась первая серьезная авария. Я потерял контроль над автомобилем, заехал на траву, врезался в стену и уничтожил машину. Это была моя первая большая авария, и мне было больно! Это была относительно небольшая травма, но ощущения были противоположными. Папе пришлось потратить много денег, Энди пришлось потратить не меньше времени, чтобы собрать все вместе, и я провел много холодных зимних ночей в мастерской, помогая ему и Майклу перестроить машину. Помню, подумал, что для меня это может стать концом еще толком и не начатой карьеры, возникли серьезные сомнения: смогу ли я стать после этого гонщика?

Что меня ранило еще больше, так это смерть немного ранее в том году трехкратного чемпиона «Формулы-1» Айртона Сенны в Сан-Морино. Я смотрел прямой эфир, долго не мог уснуть, надеялся, что с Сенной все будет в порядке. Мама разбудила меня следующим утром с плохой новостью, я плакал. Папа не заходил в дом, не хотел смотреть новости, подтверждающие смерть «Волшебника». В тот день я не ходил в школу, папа разрешил остаться дома. На следующий день сверстники, которые плохо меня знали, понимали, что случилось и что это значило для меня. Это был кошмар: Айртон Сенна не мог умереть в гоночном автомобиле, я отказывался в это верить, он был непобедим...

Я был разбит.

Тем не менее, ни трагическая гибель Сенны, ни мой личный негативный опыт не повлияли на мою дальнейшую гоночную карьеру. В конце концов, «Формула-1» и Айртон Сенна были все еще далеки от того места, где находился я. Но уже тогда я мог не успеть на поезд под названием «Большие призы». Если бы мы потерялись в незачетном Гран-при Австралии на «Аделаиде» без каких-либо результатов, нам, вероятно, пришлось бы поставить крест на отцовских планах относительно моего будущего.

Но я влюбился в уличную трассу с первых метров, поворотов, демонстрировал отличную скорость на протяжении всего уик-энда. Да настолько, что я был в первом ряду с чемпионом этого года Стивеном Ричардсом, но затем произошла катастрофа. Занимая свое место на круге формирования, я проехал по всему полю, чего не должен был делать. Стюарды наказали меня самым строгим образом – дисквалификация. Я был в ярости, но все, что я мог сделать, это закончить гонку в первой же ее части. Мы вернулись в Квинбиан в смятении, но с радостью, что наш первый выезд в «Аделаиду» прошел хорошо. Несмотря на это последнее разочарование.