Tribuna/Баскетбол/Блоги/Фонарь/Команда, которая влюбила нас в НБА в 1995-м

Команда, которая влюбила нас в НБА в 1995-м

«Лейкерс» здорового человека.

Блог — Фонарь
20 ноября 2018, 09:29
Команда, которая влюбила нас в НБА в 1995-м

«Лейкерс» здорового человека.

Мэджик Джонсон разрушил «Лейкерс» трижды. В 91-м – когда объявил о своем уходе из-за ВИЧ. В 92-м – когда должен был возвратиться на паркет, но передумал из-за негативной реакции игроков лиги. В 94-м – когда вернулся в качестве тренера.

Его тренерская карьера составила всего 16 матчей, но получилась незабываемой.

Она открылась фразой: «Я всегда мечтал работать тренером» – и пятью победами в шести матчах.

Запомнилась легендарным эпизодом из архаической эпохи. На тренировке команды, пока Джонсон распинался о приоритетах между игрой за «Лейкерс» и вечеринками с девочками, у одного из игроков зашелся пейджер. После непродолжительного осмотра тренер выяснил, что беснующийся аппарат находится в кармане Владе Диваца и тот безуспешно пытается его выключить. Джонсон попросил отдать пейджер и со словами «Это ровно то, о чем я говорю» расколошматил его об стену.

Включала регулярные избиения подопечных на тренировках. Джонсон набирал себе в команду помощников и игроков скамейки и размазывал стартовую пятерку. При этом снабжал собственные действия подробным предупреждающим комментарием: «Отлично. Сейчас я буду теснить тебя спиной, сделаю два удара мячом вправо, затем показ влево и буду атаковать правой». Предостережения не слишком помогали – он все равно попадал и показывал, что остается лучшим в клубе, даже на пенсии.

Не обошлась без эмоционального взрыва, едва не превратившегося в избиение судей. Джонсон долго преследовал людей в сером по площадке, хотя все прекрасно понимали, что разъярен он главным образом из-за того, что игроки «Сакраменто» без проблем пробегают с мячом от кольца до кольца.

И неожиданно закончилась – десятью поражениями подряд.

После пятого Джонсон объявил, что в команде не останется, и предпочел податься в миноритарные владельцы. «Лейкерс» впервые за 18 лет не попали в плей-офф, а депрессивная убежденность, что никто в этом составе и близко не соответствует его неугасающей жажде побеждать, очень быстро перестала быть сугубо его личным делом. Клуб, для которого и поражения в полуфинале считались недостойными, погружался в трясину безнадеги и тщился найти у своих новых игроков если не талант, то хотя бы небезразличие. Болельщики довольно легко смогли принять отсутствие результатов, но вот смириться с аморфностью оказалось намного сложнее.

Никуда провалиться «Лейкерс» так толком не успели. И совсем не потому, что оставались клубом с большого рынка, куда все хотели переехать.

У Джерри Уэста не было особенных ресурсов для того, чтобы изменить ситуацию кардинально – но и подумать о том, чтобы сливать сезон, в великом клубе не могли. Генеральный менеджер ориентировался лишь на спорную максиму «В баскетбол нужно играть со вкусом», собственную патологическую нервозность, из-за которой он всегда следил за матчами либо из машины, либо расхаживая по коридорам «Форума», и понятную цель – при любых обстоятельствах иметь «шанс панчера». Он был причастен к созданию трех супердинастий: «Лейкерс» второй половины 80-х, «Лейкерс» ШаКобе и «Голден Стэйт» Карри-Дюрэнта. Но удивительным образом даже на фоне великих и таких ярких команд те оторванные «Лейкерс» смутного времени нисколько не терялись и выглядели Алленом Айверсоном на фоне исторического пантеона. У них не было больших побед, но зато «вкуса» в понимании Уэста, замысловатых арабесок мачистского стиля, иррациональной самоуверенности, столь же иррациональной мстительности, имманентной спонтанности и элементарного бесстрашия хватало с избытком.

Короче, Уэст решил строиться с помощью тех, кого во всей лиге избегали.

Лучшим бомбардиром этой команды был Седрик Себаллос. От форварда шарахались из-за недостатка роста  для третьего номера (201), полного игнорирования защиты и сомнительных историй молодости (он вырос в Комптоне), но Уэст отдал за него пик первого раунда и не уловил юмора во фразе из репчика Себаллоса «Я ловлю кайф от данков и бросков».

Будущий воспитатель Кобе Эдди Джонс в те времена пугал своим атлетизмом. Пугал главным образом собственную же команду – он настолько агрессивно пер на превосходящих его в размерах игроков, что рисковал здоровьем. Его первый сезон был прерван из-за того, что он пытался поставить сверху и травмировал плечо.

Владе Дивац был легендой в Европе. В Штатах он шокировал окружающих безудержным флоппингом и курением в душе. В «Лейкерс» центровой сразу же попал в ученики к Мэджику Джонсону, но даже такое внимание не помогло ему преодолеть нестабильность и мягкость, которые за ним замечали очень долго.

Леворукий разыгрывающий Энтони Пилер умудрился подраться с несколькими женщинами (с Гарнеттом он столкнется чуть позже) и получить 5 лет условно еще до драфта. Благодаря такой репутации он упал так низко, чтобы «Лейкерс» могли взять его под 15-м пиком.

Всегда пребывающий в трансе Элден Кэмпбелл оставался в «Лейкерс» за неимением каких-либо других вариантов. Загадочный форвард, то блистающий в плей-офф, то пропадающий из протоколов – лучший пример такого типа игроков, которым вроде бы все дается само собой, когда идет, или которым хочется дать пинка за беспрецедентную ленивость, когда ничего не получается.

И тренер. Дел «Голый Пистолет» Харрис. Уэст выбрал его потому, что тот адаптировал свою стратегию под умения предлагаемых игроков. «Не собираюсь их встраивать в систему, – говорил он. – Лучше отправляюсь с ними в путешествие, чтобы его найти». Подобные приключения на всем протяжении карьеры приводили немолодого и консервативного тренера к бесконечным конфликтам с другими путешественниками. Нередко после них он оставался в одиночестве на обочине.

Но особенной ту команду делал 37-й пик драфта-93 – парень пытался преодолеть детскую травму, ставя на уши «Форум».

Ван Экселя в детстве бросили родители. Мать столкнулась с некими проблемами и сдала его тетке. Отец удрал еще раньше, но при каждом телефонном разговоре все продолжал звать сына к себе в Атланту и уверять, что в аэропорту его ждет билет.

Диагноз «тотальное недоверие к окружающим» взрывной защитник поставил себе сам, но только это ничего не изменило.

Он вырос на улице, плохо учился и, даже будучи спортсменом, не сразу смог попасть в университет.

В 14 лет угнал теткину машину и повстречался с деревом (именно оттуда его шрам, пересекающий бровь).

Ограбил соседей по общежитию и был пойман.

Поучаствовал в стольких запротоколированных драках, что их сложно было списывать на стечение обстоятельств.

Каким-то фантастическим образом избежал проблем, когда придушенная им в порыве ревности девушка обратилась в полицию.

Был признан неуправляемым еще университетским тренером.

Пропустил два рейса и не смог прилететь на просмотр в Шарлотт.

Показательно выбесил Джорджа Карла при просмотре в Сиэтле: когда вспыльчивый тренер принялся дразнить игрока, что тот бегает слишком неторопливо, Ван Эксель установил рекорд по медлительности для новичков.

Попав в путешествие с Делом Харрисом, он в какой-то момент отказался выходить на площадку: в перерыве матча с «Портлендом» главный тренер вел себя слишком резко и перевернул в раздевалке столик с напитками, и Ван Эксель то ли обиделся, то ли посчитал такое поведение недопустимым.

В 94-м он – вопреки всем правилам (запрещающим участие в несанкционированных лигой мероприятиях) – сыграл за свой университет в товарищеском матче со сборной России. Жест был настолько красив (Ван Эксель оплатил билеты для некоторых партнеров и пожертвовал 100 тысяч колледжу), что наказание вышло символическим, а во фразе Уэста «этот маленький засранец больше меня не боится» слышалось даже какое-то одобрение.

«Этот маленький засранец» очень быстро превратился в любимчика Лос-Анджелеса и полностью изменил ментальность команды. У тех «Лейкерс» не было звезд, их тренер постоянно давал пространные объяснения, отвечая на упреки в некомпетентности, стиль игры воскрешал некое мини-подобие «Шоутайма», хотя совершенно точно не по сути, а лишь благодаря внешним признакам (темпу игры, трехочковым, акценте на атаку), но они перестали кого-либо опасаться.

Это все случилось еще до Айверсона, до эксгибиционизма имени Гилберта Аренаса и до эпохи улыбчивых шутеров и впечатляло не только новизной. Да, Ван Эксель задолго до них предсказывал рекорды результативности и количество трехочковых, прыгал на перехваты, не думая о защите, придумывал специальные жесты и способы самоутверждения за счет поверженных, но не только. Ван Эксель примешивал ко всему личное отношение – он был одним из первых, кто вслух пересчитывал команды, не взявшие его на драфте, и устраивал им мстительные вечера. Ван Эксель приучил к тому, что не стоит расслабляться до финальной сирены и контрабандой пронес эти свои отрицающие всякую логику дальние попытки в золотые коллекции 90-х. Ван Эксель подпитывался энергией огромного города и с помощью медиа-антенны большого рынка довел до абсурда тот образ «темной лошадки», который приобрела его команда.

Никаких «темных лошадок» в НБА, в принципе, не существует: всегда есть градация по уровням, и границы между разными ярусами обозначают потолок команды, хотя бы приблизительный. И вот тогда в 95-м Ван Эксель и «Лейкерс» заставили поверить, что граница – это действительно условность. И вдвойне удивительнее это было от того, что от того странного сочетания лентяев и  незадачливых рецидивистов никто бы не мог и ждать чего-то подобного.

Ван Эксель с пугающим удовольствием воспринял бытие «андердога» и полностью отождествился с ним. Его университетский тренер всегда подчеркивал и эту нездоровую кровожадность по отношению к фаворитам, и в целом сущность: «Ник предстает в своем лучшем виде, когда его приперли спиной к стене».

И ровно ту же сущность приобрели и те «Лейкерс».

Они ударили внезапно.

Четвертая четверть второго матча серии в Сиэтле начинается с рывка гостей 12:2. Разница вырастает до 81:73, и Джордж Карл подзывает к себе внештатного помощника Тима Гргурича.

Через несколько минут – за 4 до конца – на арене гаснет свет. По официальной версии электричество отказывает после удара молнии.

Никакие уловки не могут скрыть неполноценность «Соникс» – команды без адекватного позиционного нападения.

Великий защитник Гэри Пэйтон, второе место в списке лучших атак регулярного чемпионата, 57 побед, раскрученный тандем Пэйтон-Кемп и роль безусловного фаворита – все было похерено вместе со светом.

Себаллос – провалил первый матч из-за проблем с желудком – радуется паузе и опять убегает в уборную. Когда через 23 минуты игра продолжается, а он возвращается облегченным, то кладет определяющий трехочковый за минуту до сирены.

«Соникс» нужно было заставить сомневаться в себе, а дальше уже темпераменты Пэйтона и Карла разваливают все изнутри. Второй год подряд статус фаворита бьет по самому «Сиэтлу» – в 94-м они врезались в Мутомбо и Брайана Уильямса, в 95-м – на их дороге стояли вообще непонятно кто. «Лейкерс» проигрывают борьбу на щите, хуже двигают мяч, совершают больше потерь, хуже бросают и с игры, и из-за дуги – и кажется, побеждают лишь в одном: играют в тот баскетбол, который для них комфортнее, и потому забирают три концовки.

Ван Эксель, которого Пэйтон должен был бы съесть, в трех победных матчах вообще не садится ни секунды, задает темп в битве самых бегущих команд лиги и закрывает серию 7 трехочковыми в последнем матче.

После сирены он первым подходит к Карлу, чтобы крепко пожать ему руку.

Все это можно было бы списать на фактор Джорджа Карла, если бы не продолжение.

16 мая 1995-го, Alamadome, дом «Сан-Антонио – 85:88, 12 секунд до конца.

«Сперс» мажут и бегут защищаться, Себаллос отдает мяч Ван Экселю и ждет указаний – все указывает на то, что нужно разыгрывать мяч до сирены. Естественно, следует немедленный бросок через руки – упоительный гимн возведенный в абсолют смелости.

Сетка слегка вздрагивает, а Ван Эксель отправляется на скамейку с чувством выполненного долга. (После этого никто не вспомнит, что до последней минуты он промазал все пять трехочковых попыток).

95:96, 18 секунд до конца овертайма, и все показывает его правоту: Ник играет по науке внутрь на Элдена Кэмпбелла, но тот не забивает. Отскок оказывается у разыгрывающего, и он уже не задумывается – сумасшедшее попадание в прыжке и бесконечные круги по паркету. Состояние полнейшей экзальтации мешает устоять на месте и сбивает все наносное – он даже забывает об излюбленном праздновании в виде имитации боксерского поединка и вспомнит о нем лишь в раздевалке: «Жаль, конечно, надо было сделать его – я же вырубил их одним ударом».

Где-то вдалеке слышится бой часов: счет становится 2-3, но Дэвид Робинсон по-прежнему повергает в ужас.

И все же главное суперумение Ван Экселя и состояло в том, что он разрушал любые рациональные построения так же, как обычно отмахивался от собственных проблем – всегда повторяя, что его недогангстерская репутация проистекает из его «устрашающего» облика.

Никогда до этого зашкаливающая дерзость не вторгалась в реальный мир с такой бесцеремонностью. У Джордана надменность по отношению к соперникам, снисходительный взгляд сверху вниз и показательная нескромность все же проистекали из очевидной одаренности, чемпионской биографии и ежедневной проверки собственного совершенства. У тех «Лейкерс», за исключением безосновательных понтов, вроде бы ничего и не было. И вот неожиданно, на ровном месте (на ровном пятом месте при 11-й атаке и 16-й защите) из клубка конфликтов с тренером, внутренних разборок, курения в душе, разбитого пейджера, криминальных историй из прошлого протянулась линия, захватившая Лос-Анджелес (а потом и все Штаты) и заставившая поверить, что прорваться мимо лучшей на тот момент команды можно лишь «на стиле», с помощью того «вкуса», который лоббировал Джерри Уэст.

Броски Ван Экселя помнят все, но, на самом деле, более сильное впечатление производят ошибки Диваца. «Лейкерс» затащили «Сперс» в шестиматчевую серию, но обязаны были выигрывать еще и второй матч в Сан-Антонио – тогда серб промазал оба штрафных за 5 секунд до конца основного времени, а потом еще и допустил грубую потерю в овертайме. Они защищались против Робинсона один на один и сумели сдержать его – 6 из 26 с игры.

«Я был абсолютно уверен в себе, на 100 процентов, что я положу оба. Когда промахнулся в первой попытке, то был абсолютно уверен, что положу второй. Когда вылетел и второй, я был в шоке. Это невероятно важно. Я только что промазал самые важные штрафные в своей жизни. Если бы я попал, то гарантирую – мы бы играли в финале Запада».

Весной 95-го произошли два важных события.

1. Дивац промахнулся с линии. И создал иллюзию, что «Лейкерс» не хватает совсем немного, чтобы вернуться в качестве топового клуба.

2. В баскетбол вернулся Майкл Джордан.

Летом, после поражения от «Орландо», Джордан живет в Лос-Анджелесе, где снимается «Космический джем». Его знаменитый тент с баскетбольной площадкой превращается в главное место притяжения игроков НБА – сюда приезжают друзья Майкла, враги Майкла, талантливые студенты, звезды лиги, Деннис Родман, Седрик Себаллос, вообще все кому не лень.

Сюда не может приехать лишь один человек: Мэджик Джонсон числится владельцем клуба, и по правилам лиги ему запрещено общаться и играть в баскетбол с игроками других команд до открытия рынка свободных агентов.

Запрет снимается в последний день функционирования тента. И ему немедленно звонят.

Когда он входит в зал, все смотрят только на него.

Против него защищается Родман, но никто не вспоминает о регалиях лучшего защитника: Джонсон играет так, как будто никуда не уходил, и выкладывает привычный арсенал слепых передач, крюков и финтов под щитом.

В какой-то момент Джордану это надоедает, он отодвигает Родмана и сам решает держать Мэджика.

– ЭмДжей. Я уже не тот, что был когда-то. Я вешу 115 килограммов. Почему бы тебе не взять кого-то из защитников, а против меня оставь «большого»?

Джордан улыбается:

– Что ж, может ты и прав.

И Джонсон продолжает веселиться – побеждает еще пару раз и отправляется домой под всеобщие вопросы «Почему же ты больше не играешь?!»

– Не, ребятки. Меня это не прельщает. Это все прошлое. Мне нравится моя жизнь. Я наслаждаюсь закатами с Куки. Наслаждаюсь временем с детьми. Мне нравится просто вспоминать те великие моменты.

Мэджик продолжал обманывать себя еще какое-то время.

Ездил по миру с командой звезд Мэджика Джонсона – и вводил красный террор, когда его партнеры дурачились или даже смели кому-то проиграть.

Проводил лето в зале UCLA, куда каждый день приходили звезды НБА и болельщики – когда он решил сменить график, чтобы избегать звезд НБА (опять же из-за правила, запрещающего владельцам общаться с другими игроками), то они начали приходить в «его время».

Тренировался в том же режиме, что и прежде. Разве что теперь ему приходилось пить таблетки и регулярно отсылать кровь на исследования.

Рассуждал уже о других вопросах – например, думал о том, как его похоронят под баскетбольной площадкой.

А потом начал еще и тренироваться с «Лейкерс», когда выяснилось, что они не так уж плохи.

В январе «Буллс» устанавливают очередной рекорд, выдав 40-3, но на них никто не обращает внимания. Мэджик Джонсон объявляет, что он все же возвращается в баскетбол. 36-летним, 115-килограммовым, выступающим на месте четвертого номера и выходящим со скамейки. «Буллс» мелькают на радарах лишь тогда, когда одерживают одну из 72 побед над «Лейкерс», Родман обещает «снести Мэджика, безотносительно, чем он там болеет – ВИЧем, свинкой, раком, пофиг», а Джордан советует «набрать, наконец, форму». В остальном они остаются такими же статистами, как и толпы, собиравшиеся за несколько часов у арены, чтобы взглянуть на Джонсона, барыги, взвинтившие цены до 3 тысяч, кинозвезды, примчавшиеся со всех уголков Америки, чтобы засветиться на первых рядах, и Шэрон Стоун – Шэрон Стоун прийти не может, но дает понять, что исключительно потому, что не достала билеты.

Джонсон отличается внешне, но по-прежнему оказывает то же магическое влияние.

Появляется в 32 матчах из оставшихся 40. Из них «Лейкерс» выигрывают 22 и вступают в борьбу с «Ютой» за третье место.

Полностью изменяет их атаку, даже не получив руль в свои руки. Средние показатели по передачам подскакивают на пять пунктов, а нападение «Лейкерс» при нем начинает выдавать 115 очков на 100 владений, третий результат в лиге, сразу за «Орландо» и «Чикаго».

Становится лучшим в команде по передачам (6,9).

И возвращает все те же движения, по которым сходили с ума в 80-х.

Очевидно при этом, что его возвращение – это не столько баскетбол, сколько совершенно невероятная жизнеутверждающая история. Страшная болезнь отняла у НБА ее главного волшебника, и вот он возвращается погрузневшим, облысевшим, сдвинутым с места плеймейкера, откуда в свое время не хотел уходить даже под угрозой изгнания из баскетбола, но все так же дурачащим головы соперников. Пэт Райли не скрывает, что при просмотре первого матча с «Голден Стэйт» попросту разрыдался.

Сказочная природа происходящего трогает всех – даже Лэтрелл Сприуэлл радуется как ребенок, что попался на тот финт.

Вернее, всех, кроме самих «Лейкерс».

Внутри клуба – все ровно наоборот.

Сначала таинственным образом исчезает Седрик Себаллос, капитан команды и главный бомбардир. Никого не предупредив, он пропускает две игры и две тренировки. Сам потом утверждает, что ему необходимо было решить некие семейные проблемы – для этой цели он снял коттедж в Аризоне, где отдохнул c женой и другой парой, катаясь на водных лыжах и проводя вечера в ночном клубе. Все остальные указывают на то, что форвард сорвался из-за уменьшающегося времени (перед исчезновением он отыграл лишь 12 минут) и растущего влияния Джонсона на игру.

Себаллоса лишают капитанства и штрафуют, а еще одноклубники публично высказывают о нем все, что придумали за неделю отсутствия.

Затем «Лейкерс» приезжают в «Денвер» на один из важнейших матчей сезона.

Дел Харрис берет тайм-аут, но Ван Эксель не спешит покидать площадку: останавливается у судейского столика, чтобы донести до арбитра Рона Гарретсона мысли по поводу фола Дэйла Эллиса.

Технический.

Недоумение.

– Иди отсюда, умник.

– ###### карлик.

Второй технический.

На сей раз недоумение выражается в виде локтя, отправившего незадачливого арбитра в партер.

Ван Экселя быстро уводят, шлагбаум Мэджика останавливает настроившегося на хорошую перепалку Гарретсона, а смятение, заметное и на лицах игроков, и на гнетущей атмосфере раздевалки, где понурый Джонсон говорит о «недопустимости…», очень точно отражает то ощущение красной кнопки самоуничтожения, нажатой в тот день.

Ван Эксель получает третью на тот момент по продолжительности дисквалификацию в семь матчей. И принимает множество критических стрел в спину со стороны Джонсона, который не считает нужным держать эту информацию внутри.

Через пять дней после инцидента с Ван Экселем, во время матча с «Финиксом»,  Джонсон сам пихает судью после легкого касания бросковой руки – немедленное удаление и дисквалификация на 2 игры.

В те дни, когда команда должна была бороться за третье место с «Ютой», основной темой становится очередная непонятка, связанная с будущим Мэджика. То он планирует завершить карьеру, то думает о том, чтобы играть где-то еще, то мечтает о возвращении в амплуа разыгрывающего, то подвергает сомнению ротацию Делу Харриса и правомерность использования партнеров.

Кульминация – если вы еще способны сидеть – наступает в первом раунде.

«Лейкерс» без особого сопротивления слетают «Рокетс», но само поражение – это уже фон: на переднем плане все ругаются со всеми, каждый день, с бесконечными продолжениями. Джонсон недоволен тем, что его неправильно используют. Дел Харрис недоволен тем, что Джонсон не умеет принимать поражения. Ван Эксель и Джонсон не могут поделить мяч и влияние на игру. Себаллоса просто все ненавидят…

«Это не злость, а скорее печаль из-за такой безответственности» – эмоции Мэджика настолько понятны, что не вызывают ровно никакого интереса. Он завершил карьеру два раза: в первый раз выдав самый громкий уход суперзвезды из спорта, а во второй – самый незаметный.  

Давление разорвало «Лейкерс» изнутри.

Вечные «андердоги» получили уникальный шанс стать чем-то большим, но сами не захотели им воспользоваться: не были готовы жертвовать привычной ролью, меняться или подстраиваться под изменившиеся реалии.

Это вряд ли кого-то сильно удивило. Сама «игра со вкусом» отрицала любой баскетбольный конформизм. «Лейкерс»-95 навсегда запомнят не потому, что «они могли бы, если бы…». Их запомнят потому, что Кэмпбелл оставался ленивым, Дивац – нестабильным, Себаллос – во всех смыслах засранцем, Дел Харрис – нелогичным и упрямым, Эдди Джонс – с трудом ищущим себя, а Ван Эксель отдыхал от борьбы со своими демонами, только когда боролся с чужими. Все эти качества лишь добавляли романтизма команде, которая умудрилась создать иллюзию мечты там, где никакой мечты и быть не могло. Все чемпионские команды счастливы одинаково, боль и оргазм у каждого зарвавшегося охламона из середины таблицы – неповторимы, ведь они отрицают прагматичность чемпионских стереотипов и бросают вызов не просто тем, кто сильнее, но и баскетбольным законам в целом.

Лето 96-го – это уже начало новой, прагматичной эры.

Фото: Gettyimages.ru/J. D. Cuban/Allsport, Jonathan Daniel/Allsport, Harry How/Allsport, Jonathan Daniel, Steve Munday/Allsport, Jed Jacobsohn/Allsport

Другие посты блога

Все посты