Tribuna/Баскетбол/Блоги/Фонарь/Лос-Анджелес не принимает Леброна. Потому что он антиКобе

Лос-Анджелес не принимает Леброна. Потому что он антиКобе

Даже трусы не помогают.

Блог — Фонарь
19 сентября 2018, 15:32
10
Лос-Анджелес не принимает Леброна. Потому что он антиКобе

Даже трусы не помогают.

Переезд Джеймса в Лос-Анджелес хотелось бы представить как главное событие года:

– букмекеры мгновенно включили «Лейкерс» в число фаворитов НБА;

– великие «Лейкерс» за один день возродились из пепла, стали еще богаче и еще популярнее, перетащили к себе 95% процентов любителей «Кливленда»;

– вся Восточная конференция разом выдохнула, а в «Лебронто» и вовсе так рьяно отпраздновали, что немножко помешались на радостях и махнули Кавая, фактически не глядя;

– в помощь Джеймсу был мгновенно собран невообразимый отряд самоубийц: MVP Shaqtin’ a fool, деятель, который официально играет только в плей-офф, почетный поддуватель, изгнанный из «Индианы» с формулировкой «помогает чужим командам», половина всех гремлинов НБА и их непобедимый укротитель;

– сам Лавар Болл признал, что это Лонзо будет помогать Джеймсу, а не наоборот, как мы все думали…

Но должного эффекта не вышло.

Не только потому, что переход Джеймса был сразу же заслонен более драматичными и более значимыми переходами – всеразрушительной истерикой Казинса, непримиримыми обидками Ленарда, неожиданной экономностью «Рокетс».

Просто импульс ушел куда-то в неожиданную сторону.

Вандалы раз за разом разрушали граффити, встречающие Леброна в Лос-Анджелесе.

И в итоге легенды и руководители «Лейкерс» были принуждены воспитывать правильное отношение к Леброну, оперируя казуистически безупречным аргументом: если вы не болеете за Джеймса, значит, вы не настоящие болельщики «Лейкерс».

На самом деле, одной казуистикой тут не победить. Этот негатив возник не сейчас.

Классический спор «Кобе или Леброн» может показаться давно разрешенным и неуместным. Медиа упорно сталкивали знаковых суперзвезд конца нулевых, их марионетки требовали крови, а все весенние сессии на выбывание полностью сводились к тому, чтобы выяснить, кто же из них лучше. Встреча так и не состоялась, и все вроде бы рассосалось само собой: Кобе закрыл чемпионское окно, забрал портвейн и ушел в Голливуд, Джеймс год за годом самостоятельно начал провоцировать разговоры о погоне за призраком.

Но итога так и не было.

«Кобе или Леброн» – уже давно спор не о том, кто лучше, а о глубинных расхождениях во взглядах на баскетбол.

«Кобе или Леброн» – это уже давно не о Кобе и о Леброне как о конкретных игроках. Это скорее названия философских течений, столь же бескомпромиссных, как многовековая война идеалистов и материалистов.

«Кобе или Леброн» – это вопрос о том, важнее ли для вас дух происходящего или его формальные признаки.

Лос-Анджелес не принимает Леброна потому, что он – прямая антитеза всего, чем жили «Лейкерс» последние 20 лет.

Кобе – родной, Леброн – наемник

Все гораздо сложнее, чем может показаться на первый взгляд.

Джеймс приносит в «Лейкерс» совершенно новую эпоху, эпоху, где клубы – для игроков, а не игроки – для клубов.

Он не пришел в «Лейкерс», когда ему нужно было побеждать в 2010-м.

Он не пришел в «Лейкерс», когда ему нужны были ресурсы для дальнейшего доминирования в 2014-м.

Он приходит именно сейчас, когда у «Лейкерс» есть то, что ему нужно – и это не победы и чемпионский состав, а медийное освещение, близость Голливуда, развитие бизнеса и комфорт семьи.

Все преимущества Лос-Анджелеса известны, но никто не сводил «Лейкерс» к околобаскетбольным бонусам с таким показательным цинизмом. Даже Шак, когда говорил, что «просто хочет играть в баскетбол, пить «Пепси» и носить «Рибук», на первое место ставил баскетбол.

Брайант несколько раз был близок к уходу, но в итоге продержался с «Лейкерс» 20 лет. А «Лейкерс» – это не «Сан-Антонио». Здесь были и сухие вылеты от «Санс», и сезоны без плей-офф, и скандалы, и достаточное количество отрезвляющей боли. И всему этому Кобе всегда противопоставлял безумный режим тренировок, решимость разорвать всех в одиночку и кровожадный оскал.

Даже легенды «Лейкерс» признали, что именно Кобе – главный символ клуба.

И потому теперь довольно странно принимать лидера, который готов все бросить и убежать, если его накачанная деньгами команда не будет соответствовать ему в финале.

Леброн привык пользоваться клубами – требовать лучших партнеров, не принимать экономию ни в каком виде, делать все для победы здесь и сейчас и не заботиться о долговременной перспективе. «Лейкерс» такого никогда не видели – даже в лучшие годы Брайанта они заставляли его терпеть и ждать, когда подрастет Эндрю Байнэм. Для них начинается совершенно новый период в истории: теперь надо ублажать суперзвезду, который не имеет вообще никакого отношения к клубу и не понимает, как можно себя с кем-то связывать.

Кобе – победитель, Леброн – нет

Все знают, что у Джордана идеальная карьера. Годы становления рядом с величайшими в истории, два три-пита в золотую эпоху НБА, между ними отдых, красиво замаскированный за вескими обстоятельствами, постоянное и всеми признаваемое утверждение мифа о непобедимости. Все совпало таким образом, что здесь невозможно подкопаться: непререкаемое величие выглядит именно так.

У Брайанта история не сильно хуже. Годы становления пошли в попытках вывести из себя Джордана и Мэлоуна. Неплохо. Закат карьеры был безнадежно испорчен, но вобрал в себя множество историй, где дух беспощадно насиловал материю. Для Кобе это самое то. И между ними пик, это десять лет, в течение которых Кобе пять раз был чемпионом, семь раз сыграл в финалах (финалах от Запада, а не каких-то там) и еще два года выдавал бомбардирские феерии, когда тащил совершенно безнадежную команду в плей-офф. Можно сомневаться в том, что он был лучшим игроком, MVP, заслонять его Шаком, отдавать должное Филу Джексону, бла-бла-бла, но против факта не попрешь: «Лейкерс» все еще самая успешная команда XXI века, а Кобе – ее главная часть. Он не столь безупречен как Джордан, но ассоциируется с победами больше, чем кто-либо еще.

Леброн же демонстрирует нечто прямо противоположное. Он лучше обоих. Он доминирует в качестве лучшего игрока лиги на гораздо более длинном отрезке. Он получает несопоставимые ресурсы от ублажающих его владельцев. Но на выходе – результат, выглядящий курьезом на фоне раздувания щек. Джордан стал лучшим игроком, потому что убивал всю лигу на протяжении десятилетия и исковеркал карьеры своих сверстников. Брайант был его наследником, потому что предпочел десятилетнее уничтожение лиги в паре с Шаком трудному пути и доказал, что может и без Шака. Леброн же каким-то недоступным логике образом в глазах несовершеннолетних сектантов обошел обоих, выходя в финал от Восточного болотаой конференции. Ну, океюшки, устами младенца и все такое.

В «Лейкерс» Джеймс попадает в положение Уилта Чемберлена. Тот тоже оказался в Лос-Анджелесе под конец карьеры, в статусе лучшего игрока, который побеждает по праздникам. И с «Лейкерс» прошел сакраментальный путь – от непоправимой катастрофы 69-го до элизиума на земле в 72-м.

Номер Чемберлена выведен из употребления «Лейкерс» – он был в команде, которая принесла городу первый титул после переезда.

Джеймс имеет шанс на то, что его номер будет увековечен сразу тремя клубами. Равно как и на то, что фактор восточного болота предстанет в еще более язвительном стиле, нежели в предыдущем абзаце.

Кобе изящен, Леброн – нет

Брайант – воплощение баскетбольной грации. Он копировал движения самого эстетичного игрока в истории, но умудрился даже развить их. Его работа ног – это совершенство бального танца. А классические развороты с отклонением – источник вдохновения для фигуристов. Кобе рад бы получать помощь от судей, но его шаги безупречны. Все у него – эстетика броска, складывающегося в винтовку с оптическим прицелом, развороты на ведении, змеиный дриблинг, неотличимое от суперпуперестественности Оладжувона присутствие в посте и побеждающие гравитацию полеты – это высшая точка баскетбольной красоты. Неслучайно, что Брайант стал для нового поколения тем, чем раньше был Оладжувон для центровых – безусловным авторитетом в области техники.

Леброн?

Леброн – это вообще не про баскетбол. Суператлет из американского футбола научился работать с мячом так, чтобы сносить всех по дорогу к кольцу. Дико эффективно, но при каждом движении душа каждого баскетбольного гурмана в конвульсиях бьется внутри, бросается на стены, безмолвно орет и погружается в безостановочные рыдания. Сложно сказать, каким образом Эдвард Мунк это предвидел, но вот именно так реагирует здоровый баскетбольный вкус на «крабовый дриблинг», однообразные данки и танковые заезды в «краску».

Понятно, что Кобе Брайант не войдет в эту дверь. Но страшновато, когда в эту дверь входит Халк с баскетбольным мячом.

Кобе – не флоппер, Леброн – увы

 

Кобе искал конфликты, Джеймс дружит со всеми

Брайант вообще-то нормальный, но на протяжении всей карьеры его называли социопатом чаще, чем даже эгоистом.

Быть социопатом для среднестатического журналиста – немного напряжно.

Быть социопатом для профессионального спортсмена – просто то, что надо.

Кобе не искал друзей и не пытался строить отношений даже с партнерами.

Он старался самоутверждаться над одноклубниками на тренировках. Мстил Тайрону Лю за неподобающее отношение к себе. Дал по кумполу Самаки Уокеру из-за невинного пари. Воевал с Шаком, чтобы тот похудел и перестал лениться.

Он искал конфронтации на площадке. Его били и по голове (Крис Чайлдс), и исподтишка локтями (от Пиппена до Раджи Белла), и подкатывались под него (от Джалена Роуза до Дантэя Джонса), и просто клали на паркет в куче-мале (в драке с «Сакраменто»).

Он стремился подпитываться от конфликтов и потому только раздувал их. Рэй Аллен что-то сказал невпопад и оказался во врагах на следующее десятилетие. Рубен Паттерсон объявил себя кобестоппером и получил два базербитера. Винсу Картеру не понравились 81 очко – Кобе проверил, как ему понравится его защита. Марк Кьюбан подверг сомнению контракт Кобе и получил «амнистируй это» от инвалида на одной ноге. С Шаком, Раджей Беллом, Дуайтом Ховардом, Карлом Мэлоуном, даже с собственными родителями он вел затяжные многолетние войны.

Опять же. Для человека, с которым вам каждый день приходится сидеть на совещаниях, это все не очень. Но именно такое отношение хочется видеть в профессиональном спортсмене, современном гладиаторе, стремящемся не к победе, а к уничтожению конкурентов.

Леброн Джеймс? Его все это не интересует. Единственный соперник, которого он официально признает – это Дональд Трамп. Все остальные – его близкие, хорошие, лучшие, прекрасные, бесценные, закадычные, испытанные, любезные, любимые, настоящие, добрые и прочие друзья.

Кобе не стеснялся проблем с волосами, Леброн гонится за призраком волосяного покрова головы

Кобе искренен, Леброн – нет

Леброн со всеми «дружит», потому что декларирует, что не видит в современности равных себе соперников. Какие-то «Голден Стэйт» строят династию, какие-то «Уизардс» протестуют против «крабового дриблинга», какие-то руководители «Хит» называют его слабаком… Леброна все это не касается, так как он разговаривает с вечностью.

Якобы.

Правда, потом через источники выясняется, что на хэллоуновской вечеринке у Леброна дома оказывается чучело Стефа Карри, что в матчах с раздражающими его «Вашингтоном» и «Нью-Йорком» он выдает свои лучшие представления, что слова Пэта Райли становятся для него мотивацией и припоминаются через три года.  

Джеймс включает мачизм тогда, когда ему это выгодно. И также легко выключает: тема с чучелом и с майкой из 2016-го никогда не фигурирует, когда дело доходит до финалов с «Голден Стэйт», где все происходит максимально односторонне.

Понятно, что это идет от благого начинания: Леброн отчаянно хочет, чтобы его любили, Брайанту вполне хватало того, что все считали его м**аком. И все же на контрасте с Кобе он выглядит проигрышно. Брайант воевал на словах, не лез в карман в послематчевых интервью, подтверждал все то же на площадке, никогда не извинялся, не отступал и не боялся последствий, хотя связывался с известными своей грязью тафгаями Артестом, с Джонсом, с Беллом, с ревущим залом Филадельфии, с угрожавшим его убить Шаком. Частенько он выглядел смешно, но искренность его задиристости неизменно скрашивала нелепые ситуации.

Все, чем может ответить на это Джеймс – это извечная пассивная агрессивность. Туманные твиты, загадочные фотографии в инстаграмме, цитаты с тонкими намеками на черт знает какие обстоятельства, надписи на майках и кепках, которые можно истолковать в любую сторону… Как это можно сравнить с Кобе, который обкладывал тренеров, на камеру спрашивал у Капчака, что за говно он ему притащил, требовал дисциплины от толстого семифутера и шел в рукопашную с ветераном Реджи Миллером?!

Да никак.

Кобе – маньяк, Леброн – вполне здоров, преступно здоров

Самое показательное отличие между двумя – это Матчи всех звезд 2012-го и 2013-го.

В 2012-м Кобе на последних секундах стал лично защищаться против Леброна Джеймса. Он прихватил его так плотно, что тот даже не взглянул на кольцо и два раза пытался сделать скидки на партнеров. Последняя попытка завершилась потерей и полнейшим недоумением Брайанта, который даже вроде расстроился, что все получилось так просто.

В 2013-м Кобе вновь бегал за Джеймсом, прессовал его по всей площадке, резво проходил через заслоны и показывал молодым, что их время еще не пришло. В последние две минуты Брайант несколько раз заблокировал броски Леброна и помог Западу победить.

Все потому, что Кобе никогда не делил матчи на важные и неважные, на матчи в феврале и на матчи в июне, на Матчи всех звезд и на 7-е матчи финальной серии. А Леброн… из-за таких типов, как Леброн, Матчи всех звезд и превратились в унылые сборища ленивых миллионеров.

Брайант приучил всех думать, что спортсмены сгорают на пламени маниакального нежелания проигрывать.

Именно поэтому он тормошил всех в четыре утра, чтобы потренироваться три раза в день, а не два, как все.

Именно поэтому он запирался на лето в зале.

Именно поэтому до сих пор вся лига пересказывает истории о его тренировках и необычных практиках.

Именно поэтому он вызывал смех, когда перебарщивал с усердием на тренировках и в молодые годы у Дела Харриса, и на закате воюя с Ником Янгом.

Именно поэтому он не постеснялся выложиться и набрать 81 очко в рядовом матче воскресного утра. Это была настолько проходная игра, что на ней даже не присутствовал Джек Николсон.

Именно поэтому он объявлял вендетту своим врагам и преследовал их на баскетбольной площадке.

Именно поэтому доктор Кокс сошел с ума, когда ему рассказали счет февральской игры «Лейкерс» – «Хит».

Именно поэтому Спайк Ли снял фильм «Кобе за работой» в последнем матче регулярного чемпионата.

Именно поэтому Кобе получил фатальную травму, когда пытался вытащить «Лейкерс» на никому не нужное восьмое место.

Можно ли считать все это признаками здорового человека? Вряд ли.

Можно ли считать здоровый подход Леброна даже перегоревшим шлаком угара Кобе? Хрен два.

Брайант и завораживал своим безумием, тем, как шел один против всех, тем, что не подозревал о том, что можно все рассчитать – валять дурака на протяжении регулярного сезона, ложиться под Дрэймонда Грина в марте, не бороться за топовую строчку, чтобы потом со свежими силами преображаться в плей-офф.

Брайант играл, чтобы умереть на площадке. И в каком-то смысле у него это получилось.

Разница с Леброном примерно как между отрезавшим мочку Ван Гогом и сухим математиком, считающим сенсацией поездку в метро.

Леброн – подлый, Кобе – нет

Главный момент в карьере Леброна – перешагивание через Дрэймонда Грина. Джеймс гениально поймал самого эмоционального игрока лиги на паркете, не нашел путей обхода, изобразил муки после легкой отмашки, а потом запротоколировал свои страдания, добившись удаления форварда «Уорриорс»… И помог своей команде стать чемпионом.

В знак солидарности Кобе мог бы хотя бы выйти на площадь и прилюдно обосраться, но не сделал даже этого.

Леброн – политик, Кобе – нет

Если бы президента США выбирали из всех игроков в истории НБА, то Джеймс победил бы в первом туре. У Билла Брэдли – преимущество в образовании и опыте работы, но зато и близко нет ни настойчивости, ни ловкости, ни отработанной тактики.

В данном случае проблема в том, что общественно-политические амбиции Леброна распространяются на баскетбол. Это выражается не только в признании, что не считает себя исключительно спортсменом, а претендует на нечто большее и не хочет ограничивать себя площадкой.

Политика Джеймса – во всем.

В том, как он влияет на владельцев. Второй отрезок в «Кливленде» особенно показателен: однолетние контракты, постоянные намеки, что его ждут где-то еще, атака на Дэвида Блатта со стороны придворных журналистов, непрямое, но ясное выражение недовольства составом и требование усиления.

В том, как стратегически он подходит к сезону. Не двигается в защите, бережет себя на плей-офф, на полную выкладывается в главных матчах.

В том, как тактично подставляет своих партнеров. Ни слова прямо, ничего на три вопроса подряд о Джей Ар Смите, но вместо того, чтобы одергивать журналистов, Джеймс начинает рассуждать об игровом интеллекте своей незадачливой команды или бросает: «Меня критикуют за то, что я не помогаю партнерам? Я довел их до финала. Как еще я могу их тянуть?».

В том, как продумывает мелочи. После финала-2018 на его руке внезапно появилась таинственная повязка на «сломанной руке», через три недели Леброн уже прыгал со скалы без всякой повязки. Никто до сих пор так и не знает, насколько реально все это было.

Вот только болельщики «Лейкерс» не выбирают президента, болельщики «Лейкерс» выбирают человека, с которым хотят себя ассоциировать.

Эгоизм, социопатия, помешательство на индивидуальных достижениях сходили Брайанту с рук по одной простой причине – он точно не играл в политику и не принимал ее ни в каком виде.

Если ему не нравился партнер, то он говорил, что ему надо работать над собой.

Если ему хотелось встряхнуть кого-то, то он придумывал мотивацию в форме олимпийской медали и штанов взрослого мальчика.

Если его не устраивал тренер, то претензии звучали открытым текстом или читались по взгляду.

Если «Лейкерс» проигрывали, то это всегда было поражение лично Кобе. И он не только не пытался от этого отстраниться, но и с непонятной гордостью принимал. И чем больнее было поражение, тем больше распирала его гордость.

Брайант придумывал себе всякие маски вроде «черной мамбы», но в конечном счете предстал самим собой – несносным грубияном, который помешан на результате до такой степени, что всех готов разнести, сломать, мотивировать пинками. Честность – лучшая политика, в его случае это стопроцентная истина.

Кобе слишком брутален, чтобы танцевать. Леброн только и делает что танцует уже целое лето

Кобе – мастер самоиронии, Леброн не умеет

«Познакомьтесь, это мой школьный тренер. Именно этот человек научил меня, что не нужно никому давать пас».

«Я был скакуном, который потенциально мог превратиться в Секретариата, но был в конец ********. Фил Джексон старался меня обуздать».

«Почему я промазал пять штрафных? Поставил на определенную разницу в счете».

«Пас от щита мне должны были посчитать как ассист. Это же была преднамеренная передача. Теперь люди уже не могут сказать, что все, что я делаю – это бросаю».

«Ховард – самый сильный человек, с которым я встречался на площадке. А еще я его крестил».

«Я примадонна, когда дело доходит до уборки дерьма за собаками. У меня четыре собаки, и я ненавижу дерьмо».

«Если ты набрал 138 очков, то можешь с полной ответственностью посылать всех наюх».

«Почему «Лейкерс» устали? Потому что мы старые как говно мамонта».

«Вы хотите, чтобы я стал владельцем и связался с этими избалованными испорченными спортсменами, чтобы я заставлял их выкладываться? Нет уж, спасибо».

«Друзья приходят и уходят, но баннеры остаются навсегда».

Кобе пришел к этому далеко не сразу, но характерный самоуничижительный юмор и насмешливая нарочито грубоватая едкость по отношению к окружающим постепенно стали отличительной чертой его стиля. Лучшая традиция каждой предсезонки – его брань в адрес журналистов, поставивших его куда-то не туда. У Брайанта получалось так забавно, что придираться начали и остальные (хотя Кобе-то, прежде всего, шутил).

Такой джеймсбондовский юмор в спорте встретить практически невозможно. Но стиль Леброна – это вообще невыносимо серьезное отношение к себе и глухое «какбычегоневышло» по отношению ко всем, кого не зовут Дональд.

Песок – неважная замена овсу.

Кобе – убийца, Леброн – нет

Брайант совершил 36 победных бросков за карьеру, но его репутация «клатчера» преувеличена.

Джеймс боялся посмотреть на кольцо в серии с «Далласом», но его репутация «клатчера» недооценена.

Тут можно сколько угодно искать причины, кивать на расчетливость Леброна, пенять на маниакальность Кобе, включать продвинутую статистику, убеждать, что половину карьеру Джеймс не умел бросать, зато потом научился… Но важно лишь одно: репутация либо есть, либо нет.

Леброн – лучший игрок поколения, но даст ровно столько, сколько нужно в данный момент. И чуть больше, если его разозлить (чего он, правда, никогда не покажет).

Брайант же не только скопировал все движения Майкла Джордана, но и сверхъестественным образом унаследовал от него миф об убийце. 81, 62 за три четверти, показательные умерщвления «Сперс», «Кингс», «Портленда» в плей-офф, третье место в истории по количеству матчей с 50+ очками, третье место в истории по количеству матчей с 40+ очками, вынимающие душу данки – у Кобе возникли интимные отношения с каждым клубом лиги, без исключения, и в какой-то момент за каждым он всласть погонялся по площадке со своим мачете, фартуком мясника и перекошенной от восторга физиономией.

Продвинутая статистика не любит Кобе.

Кольца не любят Кобе.

Фил Джексон и партнеры не любят дикого Кобе.

Брайанта все это никогда не останавливало. Как настоящий хищник, почуяв запах крови, он забывал о нападении, партнерах, о том, что перед ним защитники, о том, что против него бросают хитроумные капканы. Иногда это было чревато, но гораздо чаще оборачивалось в эпический приступ ярости, в настоящий шедевр страсти и целеустремленности. Любой болельщик «Лейкерс» назовет вам свой любимый матч Брайанта: это может быть 81-очковая исповедь берсеркера, это может быть показательный 55-очковый пинок под зад Джордану, это может быть вызов болельщикам Филадельфии, это может быть пересиливание мощного «Финикса» одной своей волей, это могут быть матчи, после которых Шак признал его в качестве лучшего, это может быть игра через травму в финале с «Индианой», это могут быть матчи с феноменальными попаданиями под сирену, столь невероятные, словно лишающие оппонента не только победы, но и всякого достоинства.

Одна из лучших историй от Дока Риверса после серии 2008-го показывает, что это не только ощущение: «Самый смешной момент финальной серии, и Кобе знает об этом. Самое смешное произошло, когда мы вели где-то 1000 очков в шестом матче, и ко мне подошел человек, от которого нельзя было ожидать подобного предложения – подошел Том Тибодо и говорит: «Ты собираешься выпускать запасных? Осталось всего шесть минут. Мы ведем 42 очка». Никто бы никогда не подумал, что такое может сказать Тибодо. Я посмотрел на поляну – Кобе все еще оставался на паркете. Я, и вправду, сказал: «Когда Фил уберет этого парня, то тогда сделаем замену». Тибс мне говорит: «Расслабься, уже все решено». А я ему отвечаю: «Нет, раз этот парень все еще на паркете». Я был предельно серьезен. Очевидно, у меня крыша поехала в тот момент. Мы вели 42 очка. Но вот такого страха он на нас навел. Я боялся, что он забросает нас трехочковыми. Очевидно, что меня подвели познания в математики, так что я действительно волновался. Наконец, Фил его заменил, и мы выпустили резерв».

Кобе выходил не играть. Кобе выходил уничтожать. И об этом знали и соперники, и болельщики.

И уважали его именно за это.

И реально боялись.

Кобе Брайанту наплевать, что вы о нем думаете, Леброну – нет

Джеймс всегда был заложником навязанного ему образа.

До «Решения» (и с 16 лет) его убеждали в том, что он избранный. В сфере пиара это приводило к тому, что его помощники, например, пытались неуклюже спрятать видео с данком через Джеймса школьника Джордана Кроуфорда.

После «Решения» Джеймс несколько отринул навязываемые ему ценности, но попал в другую ловушку. Теперь он выступает против Трампа, солидаризируется с Каперником, поддерживает черных братьев и продюсирует соответствующие картины. И при этом открыто признает беспокойство из-за падения собственной популярности.

В сезоне-2010/11 Джеймс пытался войти в роль главного злодея НБА, немного гордился тем, что перешел на сторону зла, настаивал, что в форме и сущности «Решения» нет ничего дурного. И сам признался позже, что с такой ипостасью не справился – давление убило его в финале с «Далласом», и в следующем году Леброн приложил все силы, чтобы реанимировать свою репутацию и чтобы играть так, как он любит – без злости, без окружающего негатива.

Важно, что в любой роли Джеймс показывал свою зависимость от общественного мнения. Даже его чрезмерно агрессивное отношение к Карри (который вообще-то изначально был его младшим товарищем и был взят им под опеку) проистекает из того, что «золотой мальчик» из «Голден Стэйт» ворвался из ниоткуда и мгновенно превратился в самого популярного игрока НБА. Леброна сильно помяло время: гипервнимание к пукам на скамейке и нескладные пресс-конференции, воинственные обращения к хейтерам, которые вернутся к своим никчемным жизням, «Решение» и слезливые апелляции к арбитрам, гангстерские разборки с Пирсом и гангстерские разборки мамы Леброна с Пирсом… Из этого ада он вышел с обновленной пиар-командой и по кусочкам сумел вернуть себе практически безупречный облик. За исключением отмороженных хейтеров, ему симпатизирует уверенное большинство.

Штука в том, что в Лос-Анджелесе другая энергетика.

Болельщики «Лейкерс» – самые раздражающие, самые несносные, самые ненавидимые в Штатах.

И Кобе Брайант был таким же.

Кобе тоже когда-то считался избранным – школьник попал в команду к Шаку, к великому тренеру, пообещал вздрючить Джордана при первой же встрече, до 25 уже три раза был чемпионом НБА. Перед ним простирались как никогда реальные еще «не один, не два, не три»…

Но потом все вокруг обрушилось: конфликт с родителями, история с изнасилованием, изгнание Шака и Джексона, доведение Томьяновича до нервного истощения, унижения собственных одноклубников, вызывающая эгоистичность, которой он плевал в лицо всем критикам… Он лишился чемпионской команды, спонсорских контрактов, всеобщей любви. Но, закрывшись от всего мира, Брайант вполне комфортно почувствовал себя в роли изгоя, всеми проклинаемого му*ака, упоротого эгоманьяка, недостижимо высоко несущего свое несносное «я». Под личиной «черной мамбы» он смеялся всем в лицо, сбрасывая по 60 неэффективных, но победных очков. На любые скептические замечания отвечал самолюбивыми репликами такой силы, что все оставались очарованными. Заставлял соглашаться с тем, что имеет моральное право мучить партнеров, так как вкалывает больше всех. Обладал такой подавляющей харизмой, что отъявленный сброд лиги – Мэтт Барнс, Рой Артест, Брюс Боуэн, Раджа Белл – ластился к нему, как прирученные щенки. Очень быстро приучил относиться к чрезмерной жестокости как к перформансу, к баскетбольному фаталити реального времени. Сделал что-то с главным интернет-болельщиком «Селтикс», что под конец карьеры тот начал сравнивать Кобе с Биллом Расселлом (если это не доказательство присутствия Силы, то я не знаю, какое вам еще доказательство нужно).

Со времени Дарта Вейдера не было злодея более привлекательного. И вдвойне привлекательного из-за того, что Кобе бы точно не дрогнул и в схватке с собственным сыном – если уж он отгрузил 60 «Юте» в свой прощальный вечер и лишил ее плей-офф, то никаких моральных угрызений там точно не осталось.

Брайант прижился на темной стороне силы.

Все ненавидели его. И все ненавидели «Лейкерс». Сложно было найти для клуба более символичного лидера – Кобе принимал ненависть, подпитывался ей, провоцировал новые дозы и наслаждался болью, которую причиняет хейтерам. И болельщики «Лейкерс» наслаждались ей.

Да, это точно не Леброн. 

Топовое фото: Gettyimages.ru/Harry How

Другие посты блога

Все посты