F1: двадцать лет спустя. Самая жестокая авария в Формуле

Самая жестокая авария в Формуле.

фото Historical Pics

Если вы думаете, что история Дункана Маклауда — плод больных фантазий киношников, то жестоко ошибаетесь. Эта история в том или ином виде присутствует всегда и везде, где борьба идет среди сильнейших, и идет она порой не на жизнь, а насмерть. И подтвеждение  этому — страшная и трагическая история, которая случилась с одним проигравшим и другим, «забравшим» его дух и ставшим непревзойденным на долгие годы вперед. Речь пойдет о последнем заезде одного из самых выдающихся пилотов Формулы I Айртоне Сенне. А другой, выступивший в роли Маклауда — Шумахер, на чьих глазах и произошла эта ужасная катастрофа.

Г И Б Е Л Ь

        Пятница 29 апреля 1994 года. Ничего не предвещало плохого этим утром на автодроме «Энцо и Дино Феррари» в Имоле. Здесь сегодня была обычная суета, которая всегда встречалась в день тренировки на каждой трассе, где проходил очередной этап чемпионата мира по кольцевым автогонкам в классе Формула-1.16-я минута тренировки. И тут прозвонил первый звоночек. Это потом на это обратят внимание, а тогда это была одна из аварий, которая случается время от времени. Разбил свой болид Рубенс Барикелло. К счастью с Рубенсом ничего не случилось, кроме перелома носа и ребра, но болид выглядел печально.

        Суббота 30 апреля 1994 года. Началась квалификация. Пилоты как обычно не торопятся выходить на трассу. Все уже знали, что основная борьба за поул будет разыгрываться между Сенной и Шумахером. Шумахер к этому времени лидировал в чемпионате с 20 очками, а у Сенны в активе — 2 схода. После введения FIA новых правил, запрещающих использование на болиде систем ABS, Traction Control и активной подвески, то команды-лидеры было не узнать. Кто-то смог адаптировать болид лучше, кто-то хуже, но Сенна после перехода из McLaren жаловался на управляемость болида, но все шло, как шло. На тестах Сенна пожаловался, что его стесняет в кокпите рулевая колонка и попросил механиков укоротить ее. Что бы это сделать механики выпилили кусок рулевой колонки и соединили части трубкой меньшего диаметра.

        Через 18 минут произошла авария которая потрясла всех.Молодой австрийский пилот Роланд Раценбергер разбился на смерть. На скоросной прямой у него развалилось заднее антикрыло и он на скорости 200 миль/час подпрыгнув на поребрике пролетел несколько метров и врезался в бетонную стену чуть выше предохранительных покрышек. Он умер в госпитале не приходя в сознание.Все были в шоке. Это была первая смерть пилота в Формуле-1 за много-много лет.

        В итоге после этого инцедента, трассу должны были арестовать, гонку отменить, и провести доскональное раследование. Но тогда бы FIA и FOCA потеряла бы очень много денег. Поэтому они договариваются с полицией и судьями и гонку не отменяют. 1 мая 1994 года. В воздухе витает предчуствие что-то страшного, но все думают, что это из-за вчерашней смерти Роланда. Ночью Сенна позвонил своей подруге Адриане и сказал: «У меня не очень хорошее состояние. Эти две аварии глубоко подавляют меня. Если бы был какой-нибудь способ избежать участия в гонках, я бы сделал это, но я должен продолжать».Перед стартом Сенна пожал руку Просту, который сказал: «Я заметил, как Айртон необычно, довольно странно смотрелся».И вот старт. Сенна опережает Шумахера, а в третьем ряду заглох Лехто и Педро Лами врезался в него. С «Lotus» сорвало колесо и швырнуло в толпу, где ударило полицейского и троих зрителей, один из них попал в кому.

Было очень много обломков, но гонку не остановили, а выпустили «Safity Car», который водил пелетон несколько кругов, пока не убрали все обломки с трассы.

        Наконец-то пелетон отпускают и на седьмом круге при входе в поворот «Тамбурелло» Williams Renault под №2 направляется по прямой к бетонной стене.

        Айртон должен быть видеть бетонную стену, готовую поглотить его. Путь от трека до стены занял менее секунды, а затем он встретился с Богом, которого он чувствовал, которого он знал так давно. А в физическом мире после удара — машину отбросило от стены и швырнуло от стены обратно на трек — он не узнает ничего.Удар был жесткий. Колеса пролетели над головой Шумахера. Операторы показывали Сенну, который сидел в кокпите и качал головой. Приехала бригада врачей. Гонку остановили и в течении 40 минут врачи пытались стабилизировать его состояние.

        Потом его положат на носилки и вертолетом доставят в больницу, где он не приходя в сознание уйдет от нас.

Медики дали такое заключение. Смерть вследствие большой кровопотери из-за разрыва височной артерии и раздроблением челюсти куском подвески.

        Он ушел от нас оставив нам одни воспоминания и боль. Он ушел оставив очень много загадок. Так уходят многие великие, так ушли от нас Гагарин, Брюс Ли и многие другие. Но мы помним Айртона вопреки времени и тому, что о нем все меньше и меньше говорят и пишут.Пусть, Айртон, тебе будет там хорошо. Мы чувствуем, что ты знаешь о том, как тебя любят по всему миру. Ты стал для многих примером целеустремленности, порядочности, честности и благородства всего, того чего не хватает нынешней Формуле-1, да и миру в целом.

Видеоматериалы

Источник - ayrton.senna-fs.ru———————————————————————————————————————————————-

Сражения с Aйртоном Ceннoй 

Сенна был лучшим гонщиком, которого я знал.Михаэль Шумахер

Михаэль Шумахер очень уважал Айртона Сенну. Проблема заключалась в том, что Сенна не уважал его. Так, по крайней мере, чувствовал Михаэль. Только в последние месяцы их сражений, перед смертью Сенны в Имоле в мае 1994 года, бразилец Начал демонстрировать Шумахеру уважение, которого немец так жаждал.

Тень Сенны легла на карьеру Михаэля. Будет преувеличением утверждать, что тень бразильца до сих пор преследует его, однако то, что Шумахер стал непосредственным свидетелем трагедии, оставило неизгладимый отпечаток в его душе. Их дуэль стала дуэлью, которую хотел увидеть целый мир, но судьба решила, что эта битва продлится лишь два с половиной сезона, они выходили вместе на Старт только сорок один раз.

Вилли Bебер говорит:«Для всех нас случившееся с Сенной — огромная трагедия. Нам хотелось 6ы продолжать сражаться с ним на трассе. Михаэль хотел показать бразильцу, насколько он хорош в деле. Я уверен, Айртон знал, что Михаэль его превзойдет. Он чувствовал это, иначе бы дело не дошло до взаимных претензий. Сенна уже знал, что Шумахер — некто особенный, кто способен превзойти его рекорды и ездить быстрее него».

На заре своей карьеры в Формуле-1 Шумахер понимал. что Сенна — самый крупный в паддоке «зверь», и вознамерился показать ему, чего стоит он сам. У этих двоих было множество стычек как на трассе, так и вне ее. Шумахер сознательно пытался забраться Сенне под кожу, подействовать ему на нервы. Он знал, что бразилец — человек очень эмоциональный, и провоцировал его, доводя до вспышек ярости. Михаэль считал неприемлемым, что Сенна читал лекции более молодым пилотам — говорил о безопасности и уважении на трассе, а вел себя так, словно эти правила для него не существовали. Когда Шумахер заговорил об этом на публике, Сенна грубо осадил его и как-то даже окрестил «тупицей». Тем временем их сражения на трассе были напряженными и крайне опасными — два импульсивных и талантливых гонщика словно стремились запугать друг друга своими действиями.

Сенна оказывал огромное влияние на формирование характера Михаэля и на стиль вождения молодого немца. Шумахер осознавал, что Сенна изо всех сил старался сплотитькоманду вокруг себя, чтобы все было так, как хочет он, это давало ему больше шансов на победу. Бразилец славился тем, что заряжал окружающих энтузиазмом, побуждал их всесторонне развиваться, работать над машиной. Сенна часто навещал инженеров Honda в Японии, и они стопи считать его богом. На автодроме, во время брифингов, Шумахер Наблюдал. как Сенна разговаривает с гонщиками-аутсайдерами. пытаясь наладить с ними отношения, — а все для того, чтобы в гонке те с радостью уходили с его дороги. Короче говоря, Сенна прорабатывал каждую деталь, с помощью которой мог получить преимущество над соперниками. Шумахер как губка впитывал новые для себя идеи и внимательно отмечал про себя, как действует великий чемпион. Позже Михаэль взял на вооружение подход бразильца и отшлифовал его до блеска.Сенна познакомил Шумахера с тем, что можно определить как «философия победы любой ценой». Бразилец не желал принять, что кто-то другой может быть лучше него, и не умел мириться с поражением. Когда Найджел Мэнселл выиграл титул в 1992 году, Сенна на подиуме прошептал ему на ухо леденящие кровь слова: «знаешь, почему я такой псих? Потому что не хочу, чтобы кто-то, кроме меня, испытывал эти эмоции». Мэнселл говорит, что у него тогда кровь в венах застыла.

Смерть Сенны 

В тот кошмарный уик-энд в 1994 году,когда погибли Айртон Сенна и Роланд Ратценбергер,я лично убедился, как опасен наш спорт.Это стало потрясением для меня. В Имоле я осознал,что все мы здесь играем со смертью. Тогда я задумался,могу ли я принять это и способен ли продолжать.Михаэль Шумахер

1994 год стал для Михаэля Шумахера поворотным. Все изменилось в корне — его карьера, его мировоззрение. Это был сложнейший сезон — не только из-за смерти Сенны и первого для Шумаxерa титула чемпиона мира, но и в связи с определенными событиями, отразившимися на его репутации, конкурентоспособности, выборе будущей команды и взаимоотношениях с остальными пилотами и FIA.

Именно в этом году мир впервые заговорил о неспортивном поведении Михаэля, хотя по большому счету немец стал невинной жертвой руководства команды. Но он был с ними в одной упряжке, и грязь липла и к нему. На самом деле порицания заслуживало только его спорное столкновение c Деймоном Хиллом в Аделаиде, в последней гонке сезона. Тем не менее и IIIyмахера, и его команду неоднократно обвиняли в мошенничестве. B результате, преодолев целую комбинацию препятствий и всевозможных наказаний, Михаэль смог набрать очки лишь в двенадцати из шестнадцати гонок сезона. Тот факт, что он умудрился выиграть титул при таких обстоятельствах, — большая его заслуга. этот титул достался ему тяжелее всех прочих. Но в сезоне-1994 окончательно произошло «раздвоение» его личности. Шумахер «великий чемпион» и Шумахер «мошенник» — Шулер Шуми, прозвище, которое дала ему немецкая пресса.

«Я теперь другой, не тот, что дебютировал в Спа», — сказал Михаэль в начале сезона-1994. По его ощущениям, с 1991 года он прошел огромный путь. Он говорил о своем неоспоримом статусе первого пилота в Benetton, увеличившейся зарплате и относительном успехе. За два сезона в Формуле-1 немец записал на свой счет две победы и пятнадцать подиумов. И начинал новый сезон с сознанием, что будет сражаться за титул чемпиона. O таком начале можно было только мечтать: Шумахер победил в двух первых гонках — Бразилии и Японии. Затем наступил черед Имолы.

Айртон Сенна приехал в Имолу без единого очка, тогда как у Шумахера было двадцать из двадцати возможных. Бразильцу предстояло сокращать этот огромный отрыв. Особенно огромным он показался, когда стало ясно, что лишенный всех электронных «помощников» Williams потерял форму. Технический отдел Benetton с Россом Брауном и главным конструктором Рори Берном во главе создал быструю, надежную машину, которая в руках Шумaхера превратилась в ракету. После первых гонок в кулуарах шептались о том, как выстреливает Benetton на старте. Система контроля запуска была одним из «помощников», запрещенных FIA, все машины тщательно проверялись на предмет нежелательных «остатков» электроники. Учитывая то, что Михаэль часто проваливал старты, в тех двух гонках и вообще в первой половине сезона-1994 резвость Benetton бросалась в глаза.Сенна сошел в начале второй гонки, на Гран-При Японии (Тихоокеанском), в Аиде. Он стоял у обочины, наблюдая за развитием событий, и после этого упомянул в разговоре с друзьями, что Benetton, по его мнению, все еще использует трекшн-контроль. «Нужно прижать их, — сказал бразилец своему близкому поверенному, координатору МсLaren Джо Рамирезу. — Они жульничают. Эти машины нужно проверить».

Разумеется, в Формуле-1 подозрение вызвать проще простого. Это высококонкурентная среда, и в ней малейшее преимущество с недоверием воспринимается противниками и прессой, жадной до полемики. Особенно когда проводятся изменения в регламенте, запрещающие прежде широко распространенные технологии. C 1994 до мая 2001 года (когда трекшн-контроль вновь легализовали, потому что оказалось невозможным контролировать запрет) оппоненты всегда подозревали Шумахера в обмане — они не находили другого объяснения его невероятному успеху.

Незаконные электронные приспособления в Формуле-1 — вопрос неоднозначный, почти как допинг в велоспорте. Их использование очень сложно доказать. Но обманные маневры вредят спорту. Проблема была в том, что из-за скандалов, в которые Benetton и его пилот оказались вовлечены в том году, многие начали подозревать Михаэля во всех грехах, даже если он был совершенно невиновен.

Суть трекшн-контроля в том, что электроника сбрасывает обороты, когда происходит пробуксовка колес. Это позволяет задним покрышкам восстановить сцепление с асфальтом, и машина эффективнее ускоряется. Задние покрышки всегда с трудом держат дорогу на выходе из медленных поворотов, так как пилот давит педаль газа в пол и двигатель передает на колеса мощность порядка девятисот лошадиных сил. Поэтому система контроля над пробуксовкой позволяет сэкономить тpи-четыpе десятых секунды на круге и сберечь резину, что приводит к значительному улучшению скорости в гонке. Сеннa был не единственным, кто высказал свои подозрения в Аиде. Автомобильная федерация, грозившая драконовскими мерами всем командам, которые будут уличены в мошенничестве, также заподозрила неладное и попросила каждую команду предоставить отчет об их системах электронного контроля. Benetton нa составление отчета потребовалось три недели, что навлекло на них еще больше подозрений. Но они были не единственными, кто оказался в центре внимания.

Пилот Ferrari Никола Ларини произвел настоящий фурор, невзначай обмолвившись в интервью итальянской прессе о системе трекшн-контроля на его болиде. Команда быстро среагировала и, чтобы разрядить обстановку, заявила, что это просто устройство для «снижения потребляемой мощности». FIA изучила этот вопрос и по ходу уик-энда в Аиде попросила Ferrari снять устройство. Однако никаких мер в отношении Ferrari предпринято не было, в результате чего остальные команды пришли к выводу, что федерация не способна эффективно отслеживать наличие незаконных систем.

«Для меня чемпионат начнется в Имоле», — сказал Сенна, которому в первых гонках сезона пришлось бороться с плохой управляемостью в медленных поворотах. Перед гонкой в Имолe Williams внес существенные изменения в конструкцию болида. Сенна теперь был в роли догоняющего. Все шло далеко не так, как он планировал. Учитывая то, что Прост ушел из спорта, Мэнселл вернулся в Америку, а его партнером по команде был неопытный Деймон Хилл, Сеннa ожидал, что четвертый титул для него будет плевым делом. Вместо этого выигрывал Шумахер.

«Шумахер молод, талантлив, у него хорошая машина. его поддерживает команда, — сказал Сенна. Лед начал таять. — У нас с ним спокойные профессиональные отношения. Я не хочу становиться ему врагом. Он мне не враг. Мы просто соперники».

Два гонщика теперь больше общались по сопряженным с гонками вопросам, таким как безопасность. По иронии судьбы на утро в день гонки в Имоле, за несколько часов до смерти Сенны, у них должна была состояться беседа именно на эту тему.

Перемену в отношении Сенны к Шумахеру подтверждают и друзья первого, среди них Джо Рамирез:«Шумахер всегда уважал Айртона, но Сенна вначале хотел немного осадить «этого юнца», заставить почувствовать, что Михаэлю его не победить. бесспорно, его отношение к немцу начало меняться в 1994 году, когда Айртон понял, что Шумахер — главный соперник. Они также стали больше общаться на тему безопасности, и Айртон определенно зауважал Михаэля. За две гонки Сенна не набрал ни одного очка, тогда как Шумахер выиграл обе. Айртон был в отчаянии».

У всех, кто в тот уик-энд был в Имоле, в памяти остался неизгладимый отпечаток. Сначала сильнейшая авария Рубенса Баррикелло на свободной практике в пятницу днем — бразилец сломал нос. На следующий день в квалификации Роланд Ратценбергер на огромной скорости врезался в стену в повороте «Вильнев». Авария была ужасной, машина разбилась вдребезги, a Ратценбергер сидел в кокпите без движения. повисло жуткое молчание, квалификация была остановлена, медики пытались привести пилота в сознание. Смерть давно не посещала трассы Формулы-1 — уже восемь лет, и все почти убедили себя, что опасности больше нет — отсюда и жесткая манера вождения, игры «кто первым струсит», отношение к гоночным болидам как к оружию.

Сенна был глубоко потрясен смертью Ратценбергера. Он впервые познакомился с австрийцем за день до этого, и они обменялись парой слов. Сенна поприветствовал его и пожелал ему удачи в Формуле-1. Потеря коллеги — событие шокирующее, особенно когда общался с ним совсем недавно. Сенна съездил на место происшествия с профессором Сидoм Уоткинсом, своим другом и главным врачом Формулы-1, пытаясь понять, что случилось.

На следующий день во время утренней тренировки перед гонкой, так называемого уорм-апа, Айртон был на секунду быстрее остальных.

«Он был полон решимости разнести Шумахера в пух и прах», — вспоминает технический директор Williams Патрик Хед. Говорят, что перед гонкой бразилец по телефону сказал своей девушке, что у него плохое предчувствие, но не говорил об этом больше никому — ни друзьям, ни коллегам. По словам Хеда, они с Сенной и Фрэнком Уильямсом беседовали до одиннадцати вечера накануне гонки. «Он с уверенностью смотрел в день грядущий, верил, что проблемы с машиной решены, говорил нам, что нужно сделать, — ну, знаете, типичный гонщик, настроенный победить». Тем не менее он безумно хотел сразу же после окончания гонки вернуться на свою виллу в Португалии и попросил Рамиреза устроить все так, чтобы после Гран-При самолет забрал его в аэропорту Форли.

Но кое-какие свои опасения Сенна все же высказал в тот уик-энд в Имоле. B интервью итальянской газете он говорил о том, что введение дозаправок в 1994 году превратило гонки в бешеную свалку. Он беспокоился не столько о риске возгорания, сколько о том, что гонки стали серией спринтерских отрезков с низким уровнем топлива на борту. Это, как он считал, сильно сказывалось как на пилотах, так и на машинах. Прежде нужно было чувствовать, когда атаковать, а когда беречь машину, теперь же атака велась непрерывная, с применением всех сил и ресурсов. Сенна считал, что это сделали с целью оживить интерес к гонкам, не задумываясь об увеличившемся риске. Поэтому утром перед гонкой они обсуждал с Шумахером возможность преобразования Ассоциации гонщиков Гран-При — хотел сделать уклон в сторону повышения безопасности, а они с Михаэлем должны были стать «сигнальными маяками».

Сенна выиграл поул в субботу, выдав феноменальный круг — быстрее того, что реально могла позволить ему машина. Бразилец был невероятно напряжен. На первых кругах гонки он явно атаковал слишком сильно, на пределе собственных возможностей. Шумахер, идущий вторым, ясно понимал, что Сенна не сможет продолжать так всю гонку — слишком велико было напряжение. Он решил не предпринимать попыток обгона, а просто выждать, потому что знал, что Сенна рано или поздно сбавит темп. «Болид Айртона вел себя очень нервно в том повороте [«Там6урелло»], — вспоминает Шумахеp. — Я видел, что он сильно припал на днище и чуть не потерял управление. На следующем круге в том же месте это случилось. Машина коснулась земли, ее занесло, и Айртон потерял управление. Авария выглядела серьезной, но мне казалось, что все куда легче, чем в случае с Ратценбергером».

Шумахер так и не проехал мимо места аварии. K тому времени, как он завершил свой круг, появились красные флаги, поэтому он остановился на прямой пит-лейн. Краем глаза он успел заметить, как болид Сенны сорвало с трассы и понесло в стену, но он видел подобные аварии прежде — в таких случаях гонщик всегда оставался цели невредим. Самой ужасной аварией из всех, что он наблюдал в Формуле-1, было крушение Алекса Дзанарди в Спа, в повороте «Красная вода», — куски Lotus разлетелись по всем прилегающим холмам. Дзанарди был контужен, но ничего более, а ведь его авария выглядела гораздо страшнее, чем то, что произошло с Сенной. Убил бразильца обломок передней подвески, пронзивший шлем. На его теле повреждений не было.

Гонку возобновили. В тот момент это не казалось диким, бесчувственным поступком, так как о состоянии Сенны никто ничего не знал, известно было только то, что бразильца увезли на вертолете в ближайший госпиталь в Болонье. Гонщики снова сели в машины и вышли на старт, и Шумахер победил. После этого он признался, что во время гонки уверял себя, что с Сенной все будет в порядке, так как авария казалась не слишком серьезной. Он убеждал себя что Сенна в худшем случае вернется в строй уже в Монако. На подиуме Михаэлю сообщили, что Сенна в коме. Только через несколько часов после гонки Вилли Вебер сказал ему, что Сенна мертв. По словам менеджера, Михаэль рыдал как ребенок.

ххх

Сенна как-то сказал журналисту Норманну Хауэллу, что расправляется со своими страхами по одному зараз, выстраивая храбрость с каждой маленькой победой, «словно это кирпичи». C каждым годом у него было все больше кирпичей.

Шумахер никогда не придавал значения страху — и делал это так убедительно и так, казалось бы, естественно, что можно было поверить, что немец никогда не боялся, садясь в кокпит гоночного болида. Его задача заключалась в том, чтобы вести машину на пределе возможностей вне зависимости от условий. Несмотря на то что этому сопутствовала огромная доля риска. Шумахер осознавал риск, но не позволял себе бояться. B его мировоззрении не произошло никаких видимых перемен, даже когда он возмужал и стал мужем, а потом и отцом. Он говорил об этом в 2001 году — к тому времени у него было двое маленьких детей. «Гонка — не время думать о риске. Мол, не страшно, мне ведь не о ком заботиться, или наоборот — я женатый мужчина, имею ребенка. Вы не раздумываете, а просто ведете машину в меру своих способностей. На тестах все по-другому — если вы понимаете, что момент рискованный, а машина настроена не лучшим образом, вы думаете: «Зачем мне рисковать, сейчас мне нечего доказывать».

На вопрос в 2006 году, стал ли он испытывать больше беспокойства по прошествии лет, Михаэль ответил: «Беспокойство — неверное слово. Просто появляется осознание риска, опасности. Сегодня, если я замечаю, что что-то в машине не так, я предпочитаю вернуться в боксы. Прежде я, вероятно, продолжил бы».

Жан Тодт, босс команды Ferrari и близкий друг Шумахера, в 2006 году рассказал немецкому журналу Park Lane следующее: «Михаэль стал осторожнее, стал больше беспокоиться по разным поводам. Он всегда кажется самоуверенным, но для человека, который обеспокоен и уязвим, это естественная защита». Как и ко веем областям жизни, к теме риска и смерти у Шумахера есть свой четко выработанный подход. На вопрос, задумывался ли он когда-нибудь о том, что попадет в страшную аварию, немец ответил: «Не скажу, что так. Гонщики не особенно затрагивают эту тему. Хотя Гран-При в Имоле 1994 года, когда погибли Сенна и Ратценбергер, был одним из худших моментов в моей жизни. Прежде до меня как-то не доходило, что можно на самом деле разбиться насмерть в гоночном болиде. Я мог представить себе любые удары судьбы, но только не этот».

После Имолы он задумался, стоит ли продолжать или лучше уйти из спорта, нов этой реакции не было ничего удивительного. Большинство пилотов Формулы-1, так или иначе задумывались об этом, особенно такие, как Герхард Бергер, — те, кто был другом Сенны и Ратцен6ергера. Но, как и Беpгер, они решили, что гонки — это то, что у них получается лучше всего, то, что больше всего им нравится, и что они слишком много трудились, чтобы оказаться здесь. Шумахер несколько дней провел в раздумьях, а затем поехал в Сильверстoyн на тесты, чтобы испытать себя — выяснить, есть ли у него еще азарт, скорость и прежде всего желание продолжать. Несмотря на все свои мысли о смерти, Михаэль сразу же включился в нормальный, обычный режим и смог вести машину с прежней скоростью, показывая прежние результаты. И у него не было страха. «У меня всегда так, — признается он. — Я просто делаю свою работу, это для меня естественно». Тогда Шумахер впервые сделал паузу — он был в замешательстве и хотел разобраться в себе, но в конечном итоге принял правильное решение.

«Мне было очень тяжело после всего случившегося в Имоле сконцентрироваться, оставаться на прежнем уровне. У меня действительно возникли серьезные проблемы. Я понимал, что, если я больше не смогу выполнять свою работу как надо, мне придется завязать с гонками. Я потерял уверенность в себе. Не знал, смогу ли я водить болид так же быстро, так же безрассудно, как раньше. Но все эти проблемы решились, когда я приехал на тесты в Сильверстоун перед Гран-При Монако.

Мне удалось настроиться, собраться с мыслями. Но я был все еще страшно подавлен гибелью Роланда и Айpтона. Я всегда сравнивал себя c Айpтоном, он был самым быстрым гонщиком в Формуле-1, и я больше всего хотел завоевать свой первый поул в Монте-Карло именно в борьбе с ним».

Что бы ни говорило Шумахеру его подсознание, как человек методичный, он отреагировал на трагедию в Имоле тем, что вплотную занялся проблемами безопасности. После гонки он был заметно потрясен. Михаэль сказал: «То, что случилось в этот уик-энд… я никогда не видел ничего подобного. Единственное, что я могу сказать, — мы должны извлечь из этого урок. Мы все — гонщики Формулы-1 — пришли к единому мнению, объединив усилия. У нас появилось несколько хороших идей, которые нужно обсудить с соответствующими людьми. Слабое место — голова гонщика, потому что тело защищено кузовом болида, а голова ничем не защищена и не выдержит сильного удара».

Несколько лет спустя, оглядываясь назад, Шумахер говорил о том, что события 1994 года привели к возрождению Ассоциации гонщиков Гран-При. «Я понял, насколько важна безопасность и сколько еще предстоит сделать в этом направлении. Я считаю, что люди не должны выходить за пределы собственных возможностей. Эти пределы должны быть определены, тщательно выверены. В этом я вижу свою задачу. Я обладаю определенным статусом и могу заставить выслушать себя. Я один из трех председателей Ассоциации гонщиков и сотрудник дополнительной комиссии по безопасности, которая систематически обменивается информацией с FIA. Мы уже многого добились».

Необходимость в определенных действиях стала еще острее, когда бывший партнер Шумахера по Mercedes Карл Вендлингер попал в сильнейшую аварию на практике в Монако. И вновь уязвимость головы пилота вышла на первый план: Вендлингер впал в кому вследствие серьезной травмы головы, и на этом его карьера в Формуле-1 завершилась. Ассоциация гонщиков Гран-При была реорганизована в пятницу перед Гран-При Монако; Мартин Брандл стал председателем, Шумахер с Бергером заняли должности председателей по совместительству. Пилоты целый день обсуждали ряд вопросов и задач, c которыми столкнулись. B конце заседания все тихо выскользнули из помещения, не желая разговаривать с поджидавшими их журналистами. Ники Лауду в тот день пригласили в числе других бывших гонщиков поучаствовать в заседании и поделиться своими идеями. После этого он вышел к журналистам и дал им интервью, в результате чего создалось впечатление, что он был ключевой фигурой, однако гонщики больше никогда не видели Лауду на собраниях ассоциации. Все последующие Гран-При прошли в режиме паники: на трассах сооружались временные шиканы, чтобы снизить скорость на наиболее опасных участках, в срочном порядке проводились правила по сокращению мощности двигателей и укреплению шасси.

Шумахер не присутствовал на похоронах Сенны в Бразилии. Руководство команды Benetton отсоветовало ему ехать, заявив, что это небезопасно, что в нестабильной эмоциональной атмосфере немец может спровоцировать вспышку агрессии со стороны тех, кто винит его в смерти Сенны. Но он не поехал на похороны еще и по личным причинам — боялся показать эмоции на публике.

«Я не считал, что должен кому-то что-то доказывать. У меня не было необходимости ехать на похороны и делиться своими чувствами. Эти навязанные обществом поступки не в моем стиле. Но его смерть тем не менее стала для меня ударом. Он многое для меня значил. Мы не особенно дружили, но он был моим кумиром. Я сидел дома, плакал и говорил об этом с женой и друзьями. Я не хотел показывать это на людях».

Это было очень эмоциональное время для всех – период взаимных обвинений и политического маневрирования, один из тяжелейших кризисов, который доводилось пережить спорту. Никто не понимал, что будет дальше. Семья Сенны недвусмысленно дала понять Берни Экклстоуну и Максу Мосли, что их не желают видеть на похоронах. Брат Сенны считал, что Айртон погиб по их вине — ведь они изменили Формулу-1.

Алан Прост — человек, с которым Сенна сражался дольше и жестче всех, — приехал на похороны и был раскритикован за лицемерие. Шумахер этого не сделал, и его осуждали за то, что он не отдал дань уважения. Чернили всех. «C одной стороны, я жалею, что не полетел в Бразилию, — говорит Шумахер. — Но с другой, я не из тех, кому нужно сидеть в церкви, чтобы верить. Я могу испытывать горе и не явившись на похороны».

Через два года, перед Гран-При Бразилии-1996, Михаэль вместе c Коринной приехал на могилу бразильца, которая находится под одиноким деревом на зеленом склоне холма в районе Сaн-Паулу — Морумби.

«Я давно хотел сделать это, но в тишине и покое. Только для меня и для него, а не для остальных. Ненавижу, когда пускают пыль в глаза. Поэтому я не поехал на похороны и поэтому не хотел приезжать на его могилу сразу же, хотя от меня этого ждали. Мне нужно было многое переосмыслить. Я мог поехать к нему, только успокоившись, один. Именно так я хотел проститься с ним.

Я просто плакал. Вспоминал моменты, которые нас связывали, хорошие и плохие. И тогда я понял, как много он для меня значил. Он был для меня образцом для подражания, моим кумиром. Я до сих пор не могу свыкнуться с мыслью, что он ушел. Сенна был лучшим. И точка. Выступать с ним на одной трассе, бороться с ним, побеждать его — это не поддается описанию. Я по-прежнему не могу понять, почему именно он должен был погибнуть. Он, который казался таким неземным, таким непобедимым, таким неподражаемым».

Источник - senna.ru————————————————————————————————————————————————

Дух Айртона освободился.  

 Падение Шумахера

 29 декабря 2013 года Михаэль Шумахер был госпитализирован с серьезной черепно-мозговой травмой.Катаясь с сыном и его друзьями на альпийском склоне в Мерибеле, знаменитый спортсмен проехал по неподготовленному участку склона, споткнулся о камень и при падении ударился головой о выступ скалы. При этом шлем гонщика раскололся надвое.  Помните от чего погиб Сенна, его шлем проткнул кусок подвески.

Шумахер был немедленно госпитализирован на вертолете в больницу Гренобля, ему было сделано две нейрохирургические операции.Состояние Шумахера оценивается как стабильно тяжелое.

Согласно последним новостям на сегодня, тридцатое апреля, легендарный немецкий спортсмен Михаэль Шумахер по-прежнему находится в состоянии искусственной комы с некоторым изменениями в состоянии в лучшую сторону. В конце прошлой недели появились ложные сведения о том, что спортсмен Михаэль Шумахер очнулся, узнал супругу и «умер». Стало известно, что все эти «новости» — очередная попытка злоумышленников нажиться за счет известий о знаменитости., сообщает actualnews.org

Дай Бог чтобы дух самого Шумми не отошел в мир иной.

www.fanzone.fm