Александр Усик: «Батя в здании» – это привет Анатолию Ломаченко»
Расшифровка первого интервью украинского абсолютного чемпиона мира после победы над Муратом Гассиевым.
- 22 июля ты проснулся чемпионом, обладателем Кубка Мухаммеда Али. Поменялось что-то в тебе?
– Во-первых, я лег часов в 8 утра. Проснулся в 10, в начале 11-го. Просто открылись глаза. Катерина жила в гостинице, но уже собирала сумку, мы собирались уезжать. Она суетилась, а я взял Молитвослов и начал читать утреннюю молитву. Встал, зажег свечку и начал читать. Когда прочитал, сел, прочитал благодарственную и подумал: «Ну вот, закончилось то, к чему ты шел». Очень спокойно было внутри. И сейчас такие же ощущения.
- Твоя подготовка произошла за семью печатями. Что ты сейчас можешь сказать об этом?
– Я могу сказать спасибо Анатолию Николаевичу Ломаченко, который помог мне сделать то, о чем я думал, о чем мечтал еще не будучи профессиональным спортсменом. Пояса, чемпион мира, Кубок Мохаммеда Али. Когда ездил в Нью-Йорк на бой Василия с Линаресом, я с Анатолием Николаевичем разговаривал: «единственный, кто может мне помочь подготовиться к этому поединку – это вы. То есть, либо я буду готовиться сам, либо с вами». И он сказал мне да.
Они с Васей вернулись в Киев, Эдуард Самоткал, Владислав Биндер помогли в организации тренировочного лагеря. Никто не знал, где мы находимся. Посты я не выкладывал, ничего не афишировали. Просто закрылись. Я себя поджог и на протяжении двух с половиной месяцев горел.
- Чем это горение отличалось от предыдущих подготовок?
– Меня в предыдущих подготовках не трясло. В прямом смысле слова. От того, что прошла тяжелая работа, я сижу, смотрю и меня трясет. Я думаю: «Ого, что происходит?». Я разговаривал с Василием Анатольевичем Ломаченко. Говорю: «Брат, что это? Меня трясет». А он: «Так это хорошо, ты на правильном пути, мужчина». Эти подтрясывания на протяжении лагеря были раз пять.
- Сколько было спарринг-партнеров в этом лагере?
– Человек до 10. Самые основные, которые беспощадно ко мне относились и без уважение в ринге – Александр Гвоздик и Роман Капитоненко, старый друг по сборной Украины. Он заслуженный мастер спорта Украины, копировал все, что ему говорил Анатолий Николаевич Ломаченко. Он просматривал бои и делал все на высшем уровне.
- Тебя пытались сделать несколько другим, чем ты был?
– Анатолий Николаевич не делает этого. Он ничего не меняет, просто делает свою работу. Я присоединился к их семье еще в любителях. На протяжении всей профессиональной карьеры, он всегда со мной. Они всегда с Васей рядом. Мне радостно, когда они рядом. Мы оттачивали свои комбинации, которые нам нужны были. Посмотрели крайние поединки Мурата и оттачивали одно и то же.
- Можно сказать, что когда ты начал работать с этой командой, то морально ты был спокоен?
– До начала работы в лагере внутри меня было много вопросов и легкая паника. Это серьезный поединок. Когда мы приехали в лагерь, Анатолий Николаевич, Андрей Борисович, Саня, Серега, Валик Литвинчук (тренер по физподготовке), вопросов не было. Я просто начал молчать. Они еще думали, чего я молчу? А я просто радовался, что они все рядом.
- Уже не впервые ты начинал подготовку на фоне переговоров WBSS о том, где проводить бой и когда. Насколько ты был погружен в эту тему?
– Нет, меня даже не ставили в известность этой темы. Команда максимально оградила меня от этого. Александр Красюк, Эгис Климас, Андрей Борисович – они вели переговоры. Я вообще всего этого не знал и был погружен в тренировочный процесс. Какие-то организационные вопросы вообще меня не касались. Мне нужно было прийти в зал и выполнить задачу, которая передо мной стоит. Мне нужно было прийти на кухню, поесть и идти отдыхать. Или лечь на кровать и поспать. Все остальное от меня убрали.
- Когда тебе окончательно сказали: Саша, 21 июля, Москва. Твоя реакция?
– Отлично. Мне это нужно.
- Ты ехал не куда-то, а за чем-то?
– Да, я ехал не куда-то, а за чем-то. За ними и за ним.
- Можно ли сказать, что этот бой – твоя лучшая версия?
– Да. На данный момент это была лучшая версия Александра Усика.
- Иногда складывалось ощущение, что ты наносишь ударов значительно больше, чем в предыдущих поединках. Вы нарабатывали эти комбинации в лагере?
– Да. Нужно было сделать атаку, потом повторную атаку, еще одну повторную атаку и по возможности еще пару повторных атак. Как минимум, нужно было провести три, не меньше. Атака-повтор-повтор. Но Анатолий Николаевич говорил, что по возможности, нужно уйти и сделать еще один повтор.
- Ты не дал Мурату загнать себя в угол. Ты все время отходил, менял углы и так далее. Тоже обсуждали эти моменты?
– Мы вообще готовились к этому поединку в очень маленьком ринге – 3х3. У меня была паника, потому что нужна свобода, а ее не было. Из этого кусочка мне надо было стать свободным. И еще нельзя было находиться возле канатов, потому что должна быть середина. Ушел, сместился, шагнул – должна быть середина. Я старался выполнить задачу, которую Анатолий Николаевич передо мной ставил.
- Ты пропустил в одном из раундов...
– В четвертом. Конец четвертого.
- Как ты ощутил этот удар на себе?
– Вкл/выкл. Знаете, о чем я подумал в тот момент? «О, держу банку. Но, наверное, повторять не надо». Это было какое-то легкое расслабление, хотя я не знаю, как это можно назвать. Я вроде весь поединок был сосредоточен. Но один поймал в последние десять секунд четвертого раунда. Он потом кинулся, я его провалил, развернул, чуть-чуть подождал и все. Все честно и справедливо.
- Было ощущение, что в ринге ты о чем-то говорил с Муратом. О чем?
– Когда он бил меня ниже пояса, в бедро или еще куда, я его спрашивал: «Мурат, зачем ты это делаешь? Не надо так делать». Он так пожал плечиками и сказал: «Извини». Я не думаю, что это было намерено. Но да, я с ним разговаривал.
- Последний раунд, когда все видели, что происходит. Ты пританцовывал на ножках, это ты на Мурата так воздействовал или просто внутренние ощущения такие?
– Это кураж внутри. Анатолий Николаевич сказал, что надо поймать кураж. Выходи и выполняй то, что надо.
- У тебя были опасения перед боем, что судьи могут не правильно посчитать? Фактор места проведения боя сыграл бы свою роль?
– Единственные разговоры в нашей команде были только о том, чтобы быть настолько подготовленным, чтобы не дать шансов на то, чтобы неправильно посчитать. Мы не думали о том, что нам нужно что-то сделать, чтобы правильно посчитали. Как говорит мой первый тренер Лапин Сергей Юрьевич, нужно быть на две головы выше, чтобы даже не дать повода на неправильный подсчет.
Задача была выигрывать каждый раунд.
- Что слышал во время боя?
– Анатолия Николаевича. И поддержку с трибун. Слышал и Василия. Старался выполнить все, что требовал тренер. Чтобы он голос не срывал.
- Как получилось нацепить на себя четыре пояса и поднять кубок? Это нелегко?
– Они помогали. Один не могли подцепить. Поединок закончился, начали обвешивать поясами. Я выдохнул и понял, что тяжело. Понял, что надо быстренько пофоткаться и всем раздать, чтобы стоять свободно. Тяжело – тут висит, здесь застегнули.
- «Батя в здании»...
– Анатолий Николаевич был в здании.
- То есть, это привет ему?
– Да.
- Я присутствовал перед взвешиванием. Ты очень аппетитно рассказывал Андрею Борисовичу, как будешь есть черничный маффин. Сколько ты вообще сбросил за последние дни. Это состояние перед взвешиванием, когда хочется есть?
– У меня за сутки было 3,5-4 килограмма. Это напитые – вода. За 25 часов до взвешивания я не ел. Так хотелось черничный маффин со сладким чаем. Когда взвесился, попил воды, мы поехали покушали, еще попил, через два часа еще поел. Когда вечером мне принесли маффин, я отломал кусочек, съел и не получил удовольствие. Если бы сразу попробовал, то получил бы эстетическое удовольствие от этого вкусного пирожка. А так я уже стейк умолол и пасту.
- Какой твой вес был в бою?
– Где-то 93,5-94 кг.
- Как тебя поздравляла семья? Дети, жена, мама?
– Супруга была там, она зашла в ринг. Я видел, что она переживает и устала от напряжения. Об этом так много говорили. Она устала. С мамочкой я поговорил, она не поехала туда. Это было моим желанием. Я видел, как она переживала в Риге и вообще в предыдущих поединках. Она говорит: «А я зовсім не переживала, зря ти мене не взяв». Я говорю, а бой смотрела? А она, та нє, слухала. Там в деревне дядька ставил телевизор и они на улице слушали.
Лиза, доченька, мне позвонила и спросила: «Где кубок?». А пацаны просто уже хотят меня видеть, им без разницы, есть ли кубки. Им нужен папа.
- Ты сказал на пресс-конференции, что эту победу посвящаешь отцам. Расскажи подробнее.
– Да, я говорил, что посвящаю победу отцам. Я очень люблю свою маму и очень ее уважаю. Но, ту роль в жизни, которую сыграл мой отец – Александр Анатольевич, его уже нету, он даже не дождался меня с Олимпиады... Но он был инициатором того, чтобы я пошел и занимался этим великим видом спорта. Он говорил, что у меня получится. Я говорил: «Слушай, ты занимался борьбой и рассказываешь мне, что там нужно в боксе?». Мы же все такие умные, дети. А старики ничего не знают. Сейчас, спустя много лет, когда у меня есть мои дети, думаю, что я был глупцом, что так думал тогда.
Еще один отец – Сергей Юрьевич Лапин, который меня взял и научил. Анатолий Николаевич Ломаченко, который меня в дальнейшем повел. Эти все люди, которые появляются в моей жизни, которых Боженька мне посылает, это очень большой вклад не только в развитие меня, как человека и спортсмена. Я общаюсь с ними, учусь у них, они старше меня. опытнее. Когда я смотрю, какие поступки и дела они делают по жизни, то думаю, что надо созидать и строить. Все остальное – это такая мишура, которая уходит и забывается. Когда ты строишь и что-то оставляешь, но молчишь об этом – это есть любовь и это есть Бог.
- Что дальше?
– Большие планы, но хочешь рассмешить Господа Бога, расскажи ему о своих планах. Я говорил, что когда завоюю все пояса в крузервейте, то хочу попробовать себя в хэвивейте. Так вот я попробую себя в хэвивэйте. Сейчас мы грамотно должны подойти к этому, как правильно сделать этот шаг, с чего начать и тд. С кем нам оставаться, с кем боксировать, оставаться ли в крузервейте? Сейчас хотелось бы не рубить с плеча и отдохнуть, восстановиться и плавно выйти из жесткого сбора, где я себя сжигал. Потом продолжим тренировки, мне хочется вернуться в зал и усовершенствовать себя.
- Сейчас фигурирует фамилия в прессе Тони Белью. На мой взгляд – это идеальный вариант. Он состоится в крузервейте или хэвивейте?
– Это надо спрашивать у него или у наших промоутеров, как они будут договариваться. В крузервейте – значит придется не кушать дополнительную порцию макарон. Если в хэви – то буду кушать. Мне кажется, в хэвивейте вообще отлично. Это будет первым шагом.
– Но ты хочешь этого боя?
– Конечно. Мне хочется этого поединка. Тони с уважением высказывался обо мне. Я смотрел его бой с Хэем. Я два поединка топил за него, но у меня были сомнения в его победе. Но он сильный парень и доказал это. А во втором бою я не сомневался, что он победит. Ну я и за него топил.
Источник видео: Boxing.ua
