Вячеслав Кравцов: «Попадаю в НБА – и сижу, сижу, сижу. Не 2-3 игры, а 32»
Центровой сборной рассказал Андрею Сенькиву о НБА, матче с Испанией, России и Суперлиге.
– Этот состав сборной — самый сильный, в котором вы играли?
– Многие так говорят, но имена не всегда отображают картинку взаимодействий и схем игры. Если брать только ростер, то он действительно один из самых сильных за новейшую историю. Но в этом составе мы проводим всего одну неделю перед началом игр. Мне кажется, этого недостаточно, чтобы понимать связки. Конечно, мы пытаемся максимально к этому подойти.
Многие ребята, которые появляются в сборной из года в год, знают слабые и сильные стороны друг друга. С новыми игроками всегда нужно время на притирку. А его, к сожалению, нет. Поэтому судить о результате и называть этот состав сильным очень спорно и сложно.
– Ростер сборной Украины на Евробаскете-2013, наверное, был хуже, чем сейчас, но команда хорошо играла. Сейчас она играет хуже?
– Думаю, примерно одинаково.
– Чувствуете ажиотаж вокруг игры с Испанией? Как это влияет на вас?
– В первую очередь, это касается медиа. Очень многие приезжают на базу и берут интервью у всех участников. Неважно — это лидер команды или человек, который только появился. Это видно от знакомых и родственников, которые очень хотят попасть на матчи. Билетов тоже практически нет в продаже. Люди скучают по баскетболу. К тому же, первая игра — против одной из топовых команд Европы.
– Все ждали на звезд НБА в составе Испании, но никого из них нет. Это увеличивает наши шансы на победу?
– Если бы они собрались полным составом, то это одна из самых сильных команд Европы. Они практически всегда выходят в финал или выигрывают Евробаскет. В нынешнем составе нет тех звездных игроков, которые много лет вытворяют чудеса. Но те, кто приедут, тоже не совсем забитые — все играют в очень сильной испанской лиге и еврокубках. Если сравнивать их позиции с нашими, то они намного выше — у них массивный и серьезный состав. Нас в Евролиге будет представлять только один человек — Артем Пустовой, которого нет здесь. По-моему, в следующем сезоне даже никого из наших не будет в Еврокубке.
«Богатые собираются и хвастаются: «В моей команде есть Слава Кравцов» – «а я прошел в финал Еврокубка»
– В каком формате вы следите за Суперлигой?
– Все из интернета — игры я давно не смотрел, разве что финалы. За турнирной таблицей слежу, не более.
– Оцените уровень чемпионата?
– Мне трудно судить. Но ребята говорят, что стараются поднимать уровень. Немногие могут укомплектоваться сильными легионерами, и конкуренция упала. Если брать период, когда были «Азовмаш» и БК «Киев», то сейчас намного ниже уровень.
– Проблема нашего баскетбола — в кризисе в стране. Но раньше были очень большие зарплаты. Если бы зарплатные ведомости составляли только 50 процентов от бюджета, то кризис не ударил бы так сильно. Если бы владельцы клубов изменили формат финансирования и вливали деньги не только в зарплаты, сейчас ситуация была бы другой?
– Если владелец клуба берется за этот проект, то делает это не просто так, а хочет сразу же получить результат от своих вложений. Зачастую эти люди не выросли в баскетболе и даже не понимают, что творится в детском баскетболе и что надо, а что не надо.
Им предложили, они взялись, дают деньги и хотят результата. Развивать инфраструктуру для детей на будущее они не хотят и не умеют. Только единицы в стране пытались развивать детский баскетбол. Разве что «Днепр» и «Донецк». Это на всю страну. Другие клубы хотели получить результат, не задумываясь о будущем.
– Воспитанникам клуба сложно было получить шанс?
– Ростеры максимально заполнялись легионерами, брали двух-трех сильных украинцев. Оставалось 1-2 места для молодых. Но выстрелить в клубе, где над тобой куча легионеров, очень сложно.
– Что лучше: картинка, за которой ничего нет, или суровая реальность?
– Считаю, что раньше было плохо. Даже возьмем пример меня. Я прошел уровень дублеров и перерос его, мне уже было неинтересно. Нужно было получать практику во взрослом чемпионате, но я был на контракте в «Киеве», где надо мной была куча именитых легионеров. Не знаю, как тренеру, которому сказали выдать срочный результат на этот год, потихонечьку задействовать молодого игрока. Зачем? У него есть задача выигрывать здесь и сейчас и хорошие игроки.
Получается пропасть. С одной стороны ты не можешь выдавить именитого легионера, а с другой — дубль уже перерос. Ты застаиваешься 2-3 года, когда стоишь на одном месте.
Сейчас попроще — меньше легионеров и больше шансов получить игровое время. Но вырасти в суперзвезду в Украине сложно. Чемпионат ограниченный. Есть идеальная схема — ты проходишь дубль, попадаешь в первую команду, набираешь обороты в чемпионате и на каком-то этапе покидаешь Украину для большего роста.
– Раньше у игроков не было мотивации куда-то уезжать? Даже в дубле была хорошая зарплата.
– Конечно. Клубы, которые воспитывали молодых, давали им неплохие деньги. Они оставались в родном городе и попадали в ловушку, в которой все устраивает. Дурачишься в дубле, сидишь на скамейке в первой команде, получаешь деньги, живешь в своем городе и все хорошо. Но ты теряешь время в игровом плане.
– Чем организация баскетбола в Испании отличается от Украины?
– В первую очередь — аренами. Если у клуба будет свой зал, то это будет привлекать инвесторов, общественность и господдержку. Арена есть — почему ее не использовать? У нас в стране с аренами беда полная — их единицы. Одни — старые, а новые вмещают мало людей. Второе — внимание молодым игрокам. В 16-17 лет игрок попадает в новый город, где выживает без родителей. Сначала очень тяжело поменять обстановку. Но клуб создает для этого хорошие условия.
– Существуют другие источники прибыли, кроме кармана одного человека?
– Нужно в клуб привести несколько спонсоров. Тогда каждому из них не будет так больно тащить на себя такой бюджет. Если у одного возникнут проблемы, то на общую картину это не сильно повлияет. Как у нас и произошло. Все тащил один человек, потом начались проблемы – и он отказался от баскетбола. Клуб тянул или завод, или какой-то олигарх.
– Для чего человеку баскетбольный клуб в Украине?
– Это больше престиж на уровне богатых людей. Они же собираются, проводят встречи и хвастаются: «В моей команде есть Слава Кравцов» – «а я прошел в финал Еврокубка». В таком плане. Другая версия — государство может помогать с налогами и льготами, если ты содержишь команды. Но эти договоренности нам неизвестны — только догадки.
– Были моменты, когда вам срывало голову от суммы, которую получаешь?
– Были ребята, которым делали сильную прибавку и их голова закружилась. В силу юного возраста начинали тратить деньги налево и направо, ходить в ночные клубы и там всех угощать. Это сильно отбрасывает назад. У меня не такой характер, меня это не коснулось. Старался достичь цели в баскетболе, а деньги на тот момент были на другом месте — сколько дадут, столько дадут.
«На выездах в Америке старался погулять в каждом городе — не играю, так хоть по городу похожу»
– Почему у вас не получилось в НБА?
– У меня были большие ожидания, когда я туда ехал. Когда приехал летом на дополнительные тренировки, то выглядел очень солидно. Нравилось, что хорошо вливаюсь в коллектив. Чувствовал себя вполне солидно, провел хорошую предсезонку и тренировки. В голове понимал, что закрепился в составе и буду получать игровое время.
Но политика клуба — это политика клуба. В первом раунде драфта «Детройт» выбрал Драммонда и полностью сделал ставку на него.
Наступил момент перегорания. Ты понимаешь, что готов для этого уровня, но тебя первые 32 игры не выпускают на площадку.
– Что в голове в тот момент?
– Полный капец, это не объяснить. Ты шел к этому всю жизнь. Любой игрок мечтает попасть в НБА. Я попадаю туда – и сижу, сижу, сижу. Не две и не три игры, а 32! В какой-то момент забываешь, что ты — баскетболист. Когда тебя уже выпускают, нужно время, чтобы набрать игровой ритм. Например, можешь все лето делать кардио, но приходишь в зал, а у тебя одышка.
Когда Драммонд получил травму, у меня появился небольшой шанс поиграть. Считаю, что я достойно выглядел и очень продуктивно играл, даже сделал дабл-дабл в игре с «Индианой». Потом Драммонд восстановился, и все продолжилось — я досидел до конца сезона. На следующий сезон менялся ростер. Мне обещали, что я буду получать больше игрового времени – «Детройт» пытался играть с двумя большими Монро и Драммондом. Отсюда мне должно было освободиться время.
Но потом произошел этот обмен через «Милуоки» в «Финикс». И там началась ситуация куда хуже, чем в «Детройте».
– Почему?
– Когда команды проводят обмены с таким количеством игроков, то либо ищут баскетболистов, которые им нужны, либо заполняют платежную ведомость хвостами. Этих людей в конце просто отрезают, хотя по контракту все выплачивают. Я был абсолютно уверен, что не нужен «Финиксу» и как свободный агент перейду в новую команду. Но тогда у Алексея Леня была травма лодыжки, от которой он восстановился. Только клуб не был уверен в том, что он сможет начать сезон. И они оставили меня на подстраховке.
Получилось, что был задрафтованный Лень, которого нужно наигрывать. И в то же время я им не нужен, но держат на подстраховке. Я весь сезон сидел, как страховочный человек. Поиграть удалось еще меньше, чем в «Детройте».
В этот же год в «Финиксе» у меня случилась травма руки. Клубные доктора не знали, как ее вылечить. Хотя европейские доктора настаивали на операции. За весь сезон не смогли найти никакого решения. Мало того, что я сидел и не играл, так еще и на тренировках не мог ничего не доказывать, ведь были огромные боли в руке. По окончанию сезона я сделал операцию и все лето восстанавливался. Я еще был в свежей памяти команд НБА, и меня приглашали на просмотры. Но из-за руки я не смог этого сделать.
Потом уже потерял время — идут годы, новые драфты, новички. Ставка делается на них. А что я? Два года просидел, плюс травма. Шансы вернутся совсем скромные.
– Два года вы по сути не занимался любимым делом. Желание пить, податься во все тяжкие не было?
– Это ужасное состояние. Оно деморализует, психологически тяжело. Всю жизнь живешь ради баскетбола, сейчас находишься в этой структуре, но не играешь. Обычному человеку, который не занимается спортом, это сложно понять. Это наносит серьезный моральный ущерб, но я не срывался. Не склонен к этому.
– Вы приходите домой и понимаете: «Я опять не играл». Как проводили вечера?
– Мы часто встречались с партнерами по команде. В обоих командах любят дома, а не квартиры. Территория огромная, в покер играли, в приставку или просто поговорить. В самом Детройте никто не жил — все в пригородах, но там было, что поделать. Америка была для меня новой, мало где был. И на выездах старался погулять в каждом городе — не играю, так хоть по городу похожу, поизучаю новые места.
– Два украинца в одной команде НБА – удивительно. Вы стали с Ленем близкими друзьями или конкуренция все-таки помешала?
– Это был очень странный период в моей жизни. С одной стороны, есть соотечественник с твоей родины и говорит на твоем языке, с которым хочется проводить время. Но с другой стороны, ты все равно приходишь на площадку, где нужно биться за состав — какими корешами бы не были, у тебя своя жизнь, нужно строить свое будущее.
Было сложно совмещать дружбу с конкуренцией. Если сильно сдружишься, то на тренировках будешь давать поблажки, не сможешь играть агрессивно. Поэтому отношения были достаточно сухими. В раздевалке общались, но после тренировки практически не проводили время вместе.
– НБА славится тем, что есть разные подколы к новичкам. Вас как посвятили?
– Я это обошел. В «Детройте» тогда было 5 человек — я был самым старшим из них, и команда была молодая. Не было ветеранов, которые любят напрягать новичков.
– В матче с «Нью-Йорком» вы вышли на площадку, чтобы бросать штрафные. Весь зал и скамейки активно скандировали и поддерживали вас. Что там произошло?
– В НБА есть правило, которого нет в Европе. Нападающий игрок пытался завершить атаку, на нем сфолили, и он должен пробить два штрафных броска. Но есть причина, по которой он не может этого сделать, – травма, например.
В Европе этого игрока меняют на другого, и тот бросает. В Америке соперник сам выбирает игрока с твоей лавки. Естественно, они выбрали человека, который больше всего сидел на скамейке. Это был я. Это подстегнуло весь зал. Видимо, стало интересно, что сейчас произойдет. Было весело, но я забил.
– Эталоном большого в НБА некоторые считают Адетокумбо, который и разводит, и бросает трешки. У вас не было момента, когда понимали, что нужно расширять свой диапазон?
– Один раз его поменял. Когда я только пришел в «Киев», то практически не играл центрового. Все броски делал со средней дистанции и старался играть в поле. У нас не было больших и габаритных ребят, поэтому меня насильно заставляли играть в пятом номере. Таким образом, отвели от игры с поля. Потом приходили тренера-иностранцы, которые вообще запрещали мне бросать и поломали мне психологию. Из года в год запрещают, и ты уже не можешь к этому вернуться. Сейчас — еще сложнее, мне уже 31, сложно поменяться.
– НБА — сумасшедшие деньги. Что с ними делать?
– Очень тяжело сохранить первые деньги там. Ты попадаешь в среду с очень большими деньгами. Люди уже не первый год играют в НБА и заработали свои десятки миллионов. Они покупают очень дорогую одежку, ездят на очень дорогих машинах. Если приходят в рестораны и клубы, то могут заказать несколько бутылок шампанского по полторы тысячи долларов и выпить половину — остальное остается. Такими глупостями я не занимался, но все равно нужно держать марку. На тебя смотреть огромные толпы людей. Ты не можешь приехать на плохой машине, одеваться неподобающее. Надо выдерживать минимальный стиль, чтобы создать свой имидж. Деньгами я пытался правильно распорядиться. Не знаю, стоит ли это обговаривать.
– Вам этот стиль жизни нравился?
– Абсолютно.
– Трудно было после него привыкать к Европе?
– Тяжело возвращаться обратно в Европу. Мне все очень нравилось, я чувствовал, что тяну тот уровень. В то же время судьба была тяжелой из-за обменов, травм и всего прочего. Но потом привыкаешь и втягиваешься.
«В ЦСКА старался избегать разговоров о ситуации между Украиной и Россией»
– Вы говорили, что Украина поделилась на два лагеря. Учитывая переход в ЦСКА, в каком лагере вы?
– Очень сложно смешивать спорт с политикой и какими-то действиями в мире. В Украине была очень плачевная ситуация с работодателями, чемпионат очень сильно упал, а я – игрок со статусом. ЦСКА — топовая команда, поэтому я не смотрел так глубоко на конфронтации между странами. Я выбирал по статусу клуба. Не более того.
– Болельщики и близкие не были против?
– В год, когда я был в ЦСКА, было рекордное количество украинских баскетболистов в России — 6 человек. Это была разного рода игроки — Лукашов, который сейчас в сборной, Фесенко. Были ребята во втором дивизионе. Сложно совмещать спорт с чем-либо другим. Спорт — это спорт, это свой мир. Не надо привязывать одно к другому.
– В команде обсуждали ситуацию между Украиной и Россией?
– Я старался избегать всех этих разговоров. Каждый видит ее по-своему, а глобально повлиять никто не может. Смысл развивать эту тему, если не можешь ничем помочь?
– Украинские спортсмены едут в Россию и говорят: «Спорт вне политики». При этом они не хотят обсуждать свой переход, его причины и практически не общаются с украинскими СМИ. Если переезд в Россию — это нормально, то почему избегать разговоров?
– Дело в самих СМИ. Они очень хитрые, любят подковырнуть любое слово и перевернуть так, как им нравится. Было много примеров, когда игрок говорил одно, а они показывали так, как хотели. Ситуация все равно напряженная была и остается. Чтобы не провоцировать таких моментов, проще воздержаться. Это не обозначает никаких подводных камней. Просто так было бы лучше для всех.
– Учитывая волну негатива, которая была после перехода, не жалеете, что ездили туда?
– Нет. В ЦСКА все очень профессионально, очень дружный коллектив и хорошее время. Ни могу сказать ничего плохого и негативного об этом клубе.
– Был момент, когда вы выбирали клуб потому, что там хорошо платят?
– Да, это был Китай. Там очень большие деньги — я получал даже больше, чем в НБА. Но был и второй плюс. Туда я поехал сразу же после Америки. Все-таки 2 года я просидел с очень эпизодическими выходами на площадку. А в Китае лимит в два легионера. Я понимал — если они тебя приглашают, то ты будешь получать огромнейшее количество времени. Нужно было вернуть ритм, который я потерял в Америке. Убил двух зайцев — набрал форму и заработал. Деньги – есть деньги, в жизни они всегда полезны.
– Вы смогли бы жить в Китае?
– Сложно. Там другая культура. Все время я старался проводить в отеле, очень много подсел на сериалы или в приставку играл. Просто не понимал, как там жить. Кухня очень сильно отличается — есть фаст-фуды, но ты не можешь там есть каждый день, а китайская кухня — непонятная. Люди плохо знают английский. Жизнь для европейца там тяжелая.
– Три года назад вы сказали, что хотите заявить о себе в Европе. Получилось?
– Конечно. Когда не смог продолжить карьеру в Америку, то думал, что чуть ли не любая команда Евролиги подберет меня. Но агент говорил: «Про тебя мало кто знает в Европе. Стадия становления игрока была в Украине, а потом ты сразу попал в Америку». А там было тяжело следить за моим прогрессом. Нужно было потратить какое-то время на раскачку.
«Сарагоса» занимала последние места, а с моим приходом мы практически пробили в плей-офф и в Еврокубке дошли до четвертьфинала. Следующий год с «Валенсией» был мегауспешным — финал Еврокубка и победа в испанской лиге. Этот чемпионат второй в мире после Америки — там есть «Реал», «Барселона», «Баскония».
– Насколько процентов вы реализовали свой потенциал?
– На 65. 35 процентов — это годы, которые я просидел за спинами легионеров в Украине и два года в Америке. Возьмите Пола Джорджа или Деррика Роуза. Они из-за травм выбывали на год и возвращались в другом статусе. Они были MVP всей лиги, а после — игроки выше среднего. Это они потеряли только год карьеры. Я таких годов потерял очень много. Каждый год, во время которого ты сидишь, очень сильно отталкивает тебя назад. Потенциал мог быть намного интереснее, если лестница была бы более ровной.
– Профессиональный спорт — это большие деньги, но есть куча ограничений. От чего вам пришлось отказаться, потому что вы — баскетболист?
– Я хотел прыгнуть с парашюта. Но у меня большой вес — нужен спецпарашют. Это очень травмоопасно, и я не могу это сделать из-за карьеры. После ее окончания тоже не буду. Спорт сильно изнашивает суставы, и люди заканчивает не потому, что пришел возраст и тебя выдавил молодой, а из-за того, что ресурс организма иссяк и начинаются бесконечные боли и проблемы со здоровьем. Поэтому подвергать себя еще какому-то риску извне будет очень глупо.
Еще в межсезонье ты хочешь много чего сделать. Но практически любой сезон длится до конца мая или до середины июня. Сборная тоже практически всегда собиралась в начале августа или середине июля. Очень мало времени на себя — подтянуть здоровье, провести время со семьей, порешать свои вопросы — паспорта поменять, например. Лето проходит, а ты толком не уделил себе времени. Сборная, новый сезон – и опять все сначала. Времени не хватает больше всего. Особенно если живешь заграницей.
– Вы уже думали, что будете делать после завершения карьеры?
– Баскетбол так просто не отпускает никого. После стольких лет в притирку с ним ты хочешь приносить и брать от него. В какой-то степени я хочу оставаться в баскетболе, насколько это возможно. Буду стараться помогать детскому баскетболу. Эта яма, которая давно остается ямой. Не всем удается ее поднять. Или удается, но неправильно. Надо двигаться в этом направлении и помогать детишкам.
– Знаете, что будет приносить деньги после баскетбола?
– Спасибо родителям. Они давно говорят: «Сколько бы ты не заработал, без правильных инвестиций, ты все рано или поздно потеряешь». Я стараюсь развиваться в этом плане, читаю полезные книги, хожу на тренинги, изучаю разные сферы бизнеса. Потом я все равно буду пробовать, должны быть и будут взлеты и падения, но не будет так — я закончил и полное неведение, что происходит. Образованность должна присутствовать.
Фото: globallookpress.com/Michele Longo/ZUMAPRESS.com
