30 лет назад гонщик «Ф-1» загремел в тюрьму – и открыл дорогу Шумахеру. Охранник издевался пародией на звук мотора
Сокамерник звал в банду водителем, напарник в письме обещал победить Михаэля.
30 лет назад – 25 августа 1991 года – на старт «Ф-1» в рамках Гран-при Бельгии впервые вышел Михаэль Шумахер. Сверхталантом немца не считали: просто владельцу команды «Джорджан» катастрофически требовались деньги (после конца сезона он остался в долгах на $5 млн при общем бюджете в $27 млн), а «Мерседес» совместно с «Заубером» (Михаэль развивался в их программе) платил $150 тысяч за гонку.
Однако даже с деньгами немецкого завода Шумахер не попал бы на гонку в Спа в тот день без уникального события: пилота «Джордана» Бертрана Гашо как раз накануне приговорили к 18 месяцам тюрьмы за нападение на лондонского таксиста – и тут же отправили в камеру. Именно так и освободилось место в зеленом кокпите – и владелец команды Эдди Джордан с радостью продал его стороне Михаэля.
Гашо остался в истории «Ф-1» прежде всего как «тот парень, которого заменил Шумахер из-за тюрьмы» – хотя и судьба самого Бертрана подходит для экранизации. Он первым в истории действующим гонщиком Гран-при попал за решетку прямо посреди сезона, отсидел 2 месяца, вышел по апелляции (срок сократили вдвое и заменили на условный) и даже успел погоняться на последнем этапе того же чемпионата! А ведь до суда Гашо выиграл «Ле-Ман» на легендарной роторной «Мазде».
После возвращения в «Ф-1» он успеет погоняться за маленький нищий «Пасифик», параллельно выполняя функции акционера и босса, посоревноваться под тремя флагами (бельгийским, французским и знаменем Евросоюза), уйти из Гран-при в бизнес – в руководство производителя энергетиков Hype Energy – и вернуться в гонки в качестве спонсора «Форс-Индии» (бывшего «Джордана») в 2015-м.
Но как же Бертран вообще попал в тюрьму? Зачем напал на таксиста с газовым баллончиком? Как умудрился угодить за решетку по пути на тесты в Монце? Как жилось в камере? Поддерживали ли Гашо в «Ф-1»? Писал ли ему в тюрьму напарник? Откуда взялись деньги на возвращение, казалось бы, недавнего уголовника? Когда Бертран впервые встретился с Михаэлем?
Обо всем Гашо честно рассказал в официальном подкасте чемпионата Beyong The Grid – его история точно заслуживает ваших 10 минут.
Максимально идиотский способ убить карьеру в «Ф-1»: врезаться в такси со злости в момент переговоров с шефом
«Все случилось 10 декабря 1990-го. Я ехал по Лондону на машине своей девушки. Это была французская машина. У меня был с собой газовый баллончик – во Франции газ считается отличным средством самозащиты, так как он не обостряет конфликт. Я купил его во Франции на бензоколонке – там он везде продается – и сунул в бардачок.
Эдди Джордан назначил мне встречу, я ехал на нее, а на углу Гайд-парка оказалось, что он сам всего в нескольких машинах за мной. Мы начали беседу по телефону, он хотел положить трубку, а я настаивал на разговоре – потому что тупой.
Потом появился таксист. Он настойчиво пытался влезть в мой ряд, а я не пускал из-за собственного глупого упрямства. Таксист все же влез передо мной и резко ударил по тормозам. А потом еще раз. Тогда я толкнул его в задний бампер, чтобы показать недовольство – ведь мы были в трафике, и без того почти не двигались. Совсем небольшой удар бампер в бампер на низкой скорости – машины не пострадали, фактически я просто слегка его подтолкнул.
Но этот парень выскочил из машины и открыл мою дверь. Он грозился убить меня и всем прочим, что обычно говорят в таких случаях. Я не придумал ничего умнее, чем прыснуть в него газом из баллончика. И посоветовал ему проваливать. У меня и в мыслях не было, что в Британии это считается нападением с применением оружия. Помню, как говорил ему: «Две минуты назад ты хотел меня убить, а теперь мамочку зовешь».
Потом я сам и вызвал полицию, хотя на самом деле буквально через 30 секунд меня уже окружали две сотни таксистов, которые явно были бы не прочь меня прикончить. Офицер сильно удивился. В общем, мы поехали в отделение, я зарегистрировал вызов и честно все описал – потому что хотел, чтобы люди узнали о моем случае. Вышел оттуда через полчаса – и поехал дальше на встречу с представителями 7UP.
В итоге я пребывал в полной уверенности, что мне просто дадут штраф. И вот 9 месяцев спустя прибываю в суд – а меня приговаривают к сроку с моментальным исполнением наказания! За все эти 9 месяцев я вообще не беспокоился – проконсультировался с тремя разными юристами, и каждый говорил мне: «все, что ты получил – хлопок по руке: максимум – условка». А для моей карьеры, кстати, это был важнейший момент, потому что Эдди жаждал моей условки – тогда он смог бы разорвать контракт по опции «нанесение ущерба репутации». Ему отчаянно требовались деньги, и он ждал сильной позиции для переговоров.
Перед приговором на слушаниях было что-то вроде жюри, и они задавали вопросы. Один из них был «нанесла ли ситуация какой-то ущерб?» И последовал ответ – «нет». И потому вердикт выносили большинством голосов. И когда озвучили требование прокурора – 2 года тюрьмы – вся комната такая «вау»! Наибольший срок в истории за использование газового баллончика – даже с учетом тех, кого судили за нападение!
В суде со мной был только адвокат – настолько я не верил [в жесткие последствия]. И это моя ошибка» .
Вылетел в тюрьму на пике гоночного успеха: на Гран-при Бельгии (том самом дебюте Шумахера) ждал поула
«Я переживал сезон всей жизни: выиграл «Ле-Ман» с «Маздой», создавал имя в «Ф-1»… Потому я так и злился в тюрьме. Работал всю жизнь ради шанса – и у меня отобрали возможность из-за вот такого!
Очевидно, жизнь очень сложная. У многих людей точно были и есть проблемы посерьезнее. Теперь, оглядываясь назад, мне не на что жаловаться, но тогда… Если посмотреть на предыдущую гонку – в Венгрии – мы обнаружили кое-что в машине.
После квалификации я был недоволен поведением болида. Вообще к тому моменту мне не позволяли тестировать машину и проводить заезды для его развития – всю работу выполнял Андреа де Чезарис. Ему нравились настройки с недостаточной поворачиваемостью, а я просто не мог на такой ехать. Было ужасно. А в Венгрии я пошел к [техническому директору «Джордана»] Гэри Андерсону и сказал: поменяй то и то, потому что это невозможно. Мы смеемся над этим до сих пор: радикально изменили машину – пружины с передней подвески поставили назад, а с задней – вкрутили вперед.
В те годы у нас еще была разминка – 30-минутная сессия перед гонкой с полными баками. Я выехал на нее – и увидел символ «Первое место» на моей доске на пит-уолл. «Ух, да никто еще больше не выехал», – тогда подумал я, но машина уже ощущалась прекрасно. У меня больше не было проблем с недостаточной поворачиваемостью даже с полными баками. Время шло, а я оставался на первом. При этом машина ехала очень эффективно – я даже особо не атаковал! В итоге мы закончили разминку вторыми – и никто не верил, будто мы гоняли с полными баками. Мы с Гэри даже открыли баки и показывали одному из журналистов!
В гонке машина ощущалась просто прекрасно. Правда, у меня возникла пара проблем, и пришлось ехать в боксы на дополнительную остановку, но я установил быстрейший круг. Целый год мы удерживали рекорд «Хунгароринга»! И мы даже поспорили с Андерсоном, что я выиграю поул в Спа.
Перед слушаниями в суде я договорился с Эдди, что не стану претендовать на зарплату и добавлю денег для команды, чтобы сохранить место. Но как только я попал в тюрьму – все накрылось. Но хотя бы деньги я вернул».
Тюремная жизнь: узнал о Шумахере от надзирателя, осужденные звали в банду водителем
«Я попал в тюрьму фактически на пути на тесты в Имоле! Там в зале суда была маленькая дверь, проходишь через нее – и все, оказываешься словно как цыпленок в клетке. И перед ней стояли два охранника. Помню, снял галстук, лег на скамью и услышал их разговор: «А, да он выйдет к декабрю за хорошее поведение, – Не, это ж преступление с применением силы, он просидит до февраля». А потом меня посадили в маленький автобус с микроклетками – и отвезли в тюрьму!
Жизнь там унизительна, и потому с этой точки зрения тяжела. Но в остальном там норм! Привыкаешь достаточно быстро. Я даже повеселился. Там сидели много приятных ребят – я не шучу. 90 процентов людей там не должны вообще сидеть в тюрьме – просто сумасшествие! Тогда сажали по любому глупому поводу: за нарушение по ипотекам, например, мошенничествам с кредитками и так далее.
Поверьте, это оказался лучший университет. Ментально я не сильно страдал как спортсмен – даже наоборот, там становишься сильнее. Все-таки «Ф-1» – суровый мир, и тюрьма – просто ничто по сравнению с ней. В тюрьме ты окружен довольно приятными людьми, довольно интересными. Их истории – просто невероятные. Никогда не забуду сокамерника: когда он узнал, что я гонщик, то говорил: а, автоспорт – отстой, пойдем со мной: будем воровать карточки или сигареты, передавать тебе через окно супермаркета – а ты будешь быстро сваливать. Я серьезно, это не шутка.
Я многое там узнал – например, о взрослении и вызванных им страданиях. Оказывается, в тюрьме существует своя экономика – я не знал. Сперва адвокат принес в носке немного наличных по моей просьбе, потому что я думал, что мне они потребуются, чтобы что-то купить. Но деньги, оказывается, в тюрьме вообще ничего не значат! Там ценятся только табак и телефонные карты.
Я сильно страдал от злости, от того, что попал в тюрьму. Когда у тебя забирают свободу – осознаешь: жизнь – не о деньгах и куче других вещей, которые кажутся важными в повседневности. В тюрьме только свобода имеет значение. Только свобода – и здоровье. В тюрьме я клялся себе, что как только выйду – проживу счастливо каждый день на свободе. И я не жалуюсь: так я и сделал.
Вот со здоровьем и физической формой вышло иначе: в первой тюрьме мне не удавалось заниматься. Нас держали взаперти 23 часа подряд и лишь на час выпускали погулять по кругу. Это было… Интересно. Конечно, я набрал вес. Не знаю, может, сейчас тюрьмы поменялись, но тогда в них нельзя было сохранить форму. Там нельзя заниматься, даже если очень захочется – не так-то много места.
Я ничего не знал [о Шумахере и происходившем в «Ф-1»]. Если не путаю, про Шумахера я вообще впервые услышал от одного из надзирателей, когда он сказал: «Парень, которого взяли на твое место, так хорош, что твои услуги им больше не понадобятся. Можешь оставаться здесь». Этот охранник каждый раз изображал звук мотора «Ф-1», когда открывал дверь моей камеры. Я вам клянусь. Каждый раз – он такой «вжжжж».
Я не мог смотреть гонки, не знал результатов. Только Андреа де Чезарис однажды прислал мне письмо – вышло очень смешно. Мы дружили с Андреа, и он написал «Не волнуйся о немце, он меня переквалифицировал, но я скоро его достану, только смотри!». Вообще мне пришло около 10 тысяч писем за весь срок – просто сумасшествие. Они придали мне невероятную силу.
А когда я увидел в газетах фотки других пилотов в футболках в мою поддержку – это укрепило мою уверенность еще сильнее. Я понял: меня не тронут. Руководство тюрьмы одно время хотело упрятать меня в одиночку, но тогда я как раз осознал, что меня не тронут. Почему меня хотели закрыть в одиночке? Один из моих сокамерников по имени Пике хотел кое-что отправить своей девушке, и я ему помогал.
Помню, как мы открывали все эти письма с другими заключенными – потому что их приходило слишком много каждый день. И все открывали их и читали один за другим. Было мило».
После освобождения поехал сразу в аэропорт через французское посольство и «Бургер Кинг» – и на гоночную трассу
«Меня выпустили прямо в день рассмотрения апелляции – еще бы, ведь закрыли так по-идиотски. Помню, как сидел в огромном помещении, набитом судьями. Мне сказали «окей, ты выходишь», дали 20 фунтов на поезд, провели к черному ходу – и я оказался на улице. Я взял деньги. Мой отец не знал, выйду ли я, и давал интервью перед зданием суда – а я появился прямо у него за спиной и такой «эй, а я уже тут!»
Французское посольство очень помогло – я сразу поехал туда. Там мы выпили по коктейлю, и тут же в спешке покатили в аэропорт. Я даже домой не попал! Помню, мы бежали в аэропорт на рейс, а за нами бежали журналисты. И тут я увидел «Бургер Кинг»! И мне так захотелось бургер, что я развернулся и побежал туда! Со мной бежали четыре человека, а я кричал им, что никуда не полечу, пока не съем гамбургер. А журналисты не заметили и побежали дальше!
А потом мы попали в самолет – и это я тоже никогда не забуду. Philip Morris [компания-владелец бренда «Мальборо» – одного из спонсоров «Джордана»] купила мне билет в Японию в первый класс. Два часа назад я сидел в тюрьме, а потом р-раз – и в первом классе!»
Неожиданный вал спонсорской поддержки и красивый жест от Шумахера
«Когда я прилетел в Японию [сразу после освобождения], то хотел вернуться к привычной жизни. Но я напрочь забыл обо всех неурядицах перед тюрьмой! Прибыл, пришел к Эдди и такой: «ну вот, я готов гонять». Он разозлился. Но я в любом случае хотел быть на месте и показать, как жажду возвращения.
И внезапно я получил невероятную поддержку! Несколько японских компаний вышли на меня и предложили спонсировать меня. Именно они и посадили меня в болид «Лярусс». Все в «Ф-1» были очень добры и милы, ошеломительно поддерживали. Меня это тронуло. А ведь когда я сидел в тюрьме, то думал, будто ни один спонсор больше ни цента в меня не вложит. Но все оказалось наоборот – поддержка оказалась намного шире, чем раньше.
Берни Экклстоун посмеялся над ситуацией. Сказал: «Теперь у тебя есть торговая марка». Для него словно вообще ничего серьезного не случилось. Тогда же, кстати, ко мне впервые подошел Михаэль Шумахер – и сказал: «Бертран, мне правда жаль, как все обернулось, я могу что-то сделать?» Потом мы подружились. Я зауважал его за тот жест – ведь он в общем-то не обязан был это делать».
Источник: Youtube-канал «Формулы-1»
Фото: Gettyimages.ru/Darrell Ingham, Pascal Rondeau, Mark Thompson; commons.wikimedia.orggloballookpress.com/imago sportfotodienst
