«У меня очень трудная жизнь». Хэмилтон – о смерти, борьбе за титул и окончании карьеры

После победы в чемпионате мира 2019 года Льюис Хэмилтон по традиции встретился с прессой и рассказал обо всем важном в этом году.

Из интервью с BBC вы узнаете:

• Деньги – не главный фактор в развитии карьеры Льюиса
• До сих пор внегоночные увлечения ему не мешали, но это может измениться в любой момент
• Брифинги с инженерами сложно выдерживать более 20 минут
• Хэмилтон ищет способы стать лучше у других великих спортсменов
• В детстве он был близок к депрессии

«Все дело в том, что я никогда не гонялся ради денег, – рассказал пилот «Мерседеса». – Конечно, классно, что за это платят – без проблем. Но это только бонус. По крайней мере до сих пор это не было главным движущим фактором моей карьеры. 

Причина в том, что мне нравится мое занятие. Я люблю вызовы. Мне нравится приезжать на Гран-при, понимая, что здесь столько талантливых молодых ребят, которые хотят обогнать, превзойти и перехитрить меня. Я люблю сражения на трассе. Я сталкиваюсь с ними каждый год.

И я работаю с этими ребятами (инженерами «Мерседеса»), которые намного умнее меня и которые заставляют меня самого почувствовать себя умнее. Классно, когда я испытываю их ум и доказываю их неправоту из раза в раз».

Хэмилтон смеется и рассказывает о разговорах с его инженером Эндрю Шовлином и коллегами касательно проблем с машиной.

«Это часто происходит, – говорит Хэмилтон. – Я говорю что-то Шову, а он отвечает: «Нет, цифры говорят так». Я ему: «Это так, так и так». А он ответит: «О, да ты прав». Это классно. Такое часто происходит».

Вопрос жизни и смерти

Пилоты «Формулы-1» сталкиваются с этим вопросом каждый раз, когда садятся в машину, и на Гран-при Бельгии этого года тема стала еще более актуальной из-за гибели пилота «Формулы-2» Антуана Юбера.

Хэмилтон в это время давал интервью, и кадры с его реакцией, когда он увидел аварию, попали в эфир. На лице Льюиса можно было увидеть страх, тоску. Он прервал интервью. Становится как-то не по себе от таких видео.

Хэмилтон упомянул пару раз вскользь влияние на него гибели Юбера. Но сейчас он впервые рассказал об этом подробнее.

«Это не первый раз, когда я вижу смерть пилота, – говорит Хэмилтон. – Я достаточно ярко помню, как, когда я был маленький (лет восемь), я выиграл гонку в Кимболтоне, и Даниэль Спенс умер. Это было тяжелое время для меня как для ребенка. Первый раз, когда я узнал, что кто-то знакомый мне умер. А я ведь был с ним в тот день.

Этот случай (авария Юбера) был ужасен. Я давал тогда интервью и увидел, как все это произошло в повороте, прямо на моих глазах. Я понимал, что это было ужасно. Много мыслей пронеслось через мою голову.

Я помню, как я видел Айртона Сенну, когда он увидел аварию Ратценбергера, и его лицо. Есть в этом какое-то дежавю. Много мыслей тревожило меня весь вечер. Я переживал за паренька. Я знаю, каково это участвовать в «Ф-2» и мечтать о большем. Я думал про себя: «Машины все еще небезопасные». В частности, машины других классов еще менее безопасные.

Отсюда вопрос, что тебе еще нужно от карьеры, чего ты еще хочешь добиться? Нужно найти баланс. Я ничего такого не преследую, потому что у меня все есть, я просто делаю то, что мне нравится. Я подумал: «Боже, я мог бы проводить больше времени с семьей». И делать другие простые и прекрасные вещи, стоит лишь оглянуться вокруг.

Я уверен, что, когда приходит твой последний день и ты стоишь перед жемчужными вратами – мне нравится представлять, что это именно жемчужные врата – ты оглядываешься на свою жизнь, ты никогда не попросишь: «Я хотел бы, чтобы у меня было больше денег». Ты всегда просишь больше времени. И у тебя, наверное, масса вещей, о которых ты сожалеешь: «Если бы только я принял решение в тот день, я мог больше провести времени с любимыми или что-то еще».

Все эти вещи заполонили мою голову. Но у меня никогда не было мысли, что я хочу перестать выступать в гонках. Фактор страха всегда оставался в стороне.

Это было важно для меня. Потому что я помню, как тот мальчик умер, когда мне было восемь, один из моих лучших друзей в то время. Страх охватил его разум и погубил его. Что касается меня, я чувствовал, что если он когда-нибудь доберется до меня, то это будут последние дни моей карьеры.

«Я бы сказал, что у меня трудная жизнь»

Не в первый раз Льюису задают такие вопросы о жизни. Вернувшись домой с японского Гран-при в октябре, он опубликовал сообщение в инстаграме, выразив свое отчаяние касательно климатического кризиса. Он сказал, что мир «испорчен», а он сам «все бросает».

Позже, во время Гран-при Мексики он защищался от вмешательства в его жизнь. Льюиса даже не волновало, какой контекст обнаружили люди в его сообщении.

«Это так, – признает он теперь. Но я не хочу продолжать беседу об этом. Большую часть времени я скрываю свои эмоции, так что сейчас я выплеснул их в этом посте, что не очень-то хорошо. Я чувствовал, будто стучусь головой об стенку и теряю силы.

Очень много внимания приковано к тому, что я делаю, и слишком много вопросов мне задают касательно моих поступков и слов. Это жизнь под увеличительным стеклом. Это давит на любого человека, оказавшегося в центре внимания. Все мы люди, так что в какой-то момент тебя может просто разорвать».

Но как чувствует себя Хэмилтон, когда его спрашивают про его взгляды на жизнь и их выражение?

«Я просто понимаю, что это такой стиль жизни. Правда, легче от этого не становится. Я бы сказал, что у меня очень трудная жизнь. Я уверен, что у нас у всех трудные жизни. Но я не могу сказать насколько сложные. Я стараюсь быть открытым, так что вы можете увидеть мои мысли в соцсетях. Но есть определенные границы, ограничения. И тогда мои эмоции вышли за них.

Но я не жалею об этом. Потому что я считаю, что для тех, кто поддерживает меня и проходит со мной этот путь, проявление слабости это плохо. Они могут понять, что в конце концов я просто человек».

Сложный баланс между работой и личной жизнью

Хэмилтон был увлечен некоторое время внегоночными делами, как его увлечение модой. Он и «Мерседес» всегда были убеждены, что чем больше Льюис получит свободы в преследовании своих амбиций там, где он хочет, тем лучше он проявит себя на трассе.

Но Хэмилтон признает, что ему следует быть осторожным и не слишком увлекаться.

«Я бы сказал, что это требует много сил. Мне нужно поднабрать веса. Я не еду сначала на гонки, а потом просто домой, где занимаюсь тренировками. Так было бы проще. У меня очень много обязательств. Я бы сказал, что это моя сильная сторона, но если я не буду осторожен, то все может измениться. Мои увлечения станут моей слабостью.

Я не слежу за этим постоянно. Я общаюсь с Марком (Хайнсом, советчиком и близким другом) и моими ребятами. Я не собираюсь быть тем, с кем легко работать. Я расскажу сейчас подробней об этом.

Когда мне кажется, что нужно отступить, то на такие случаи у меня есть люди, которые меня поддержат. Например, в прошлый понедельник, я такой: «Боно, я не могу прийти в понедельник, но давай перенесем дело на вторник, потому что у меня итак куча дел. Мне нужно поспать». Нужно понимать свое тело и оставаться сосредоточенным».

«Я могу быть сфокусированным на встречах около 23 минут»

«Боно» – это гоночный инженер Льюиса Питер Боннингтон, одна из ключевых фигур в «Мерседесе» – наряду с техническим директором Джеймсом Эллисоном, Шовлином, главным стратегом Джеймсом Ваулзом и другими – который помог создать нынешнюю команду.

Перед этим разговором Льюис долго говорил с Эллисоном и Шовлином о каких-то технических вопросах. Хэмилтон говорит, что его рост в этой области имеет важнейшее значение для дальнейшего успеха.

«Я только что сидел с Джеймсом. Эти ребята такие умные. Их познания на другом уровне, в отличие от моих. Однако их умы не могут обнаружить то, что могу я, сидя за рулем болида. Мы по-разному настроены. Попытки понять их, сидя за столом и разговаривая о том, что они могут сделать, чтобы улучшить машину, играют ключевую роль.

Мы всегда поддерживаем наши отношения, связь друг с другом. Мы хорошо знакомы. Я хожу с ними на собрания на базе. Эти ребята могут просидеть там несколько часов и оставаться сосредоточенными. У меня же что-то типа «окна» в 23 минуты. Как только я пребываю туда, моя голова все впитывает. Они это понимают. Я говорю: «Слушайте, я пойду, схожу в туалет, выпью кофе или что-то еще и вернусь». И затем наступают новые 23 минуты».

Сезон-2019 и его сложности

В «Мерседесе» убеждены, что это самый впечатляющий сезон Льюиса. Он выиграл половину из 20 гонок и практически выиграл титул, выиграв 7 из первых 10 Гран-при.

Если с виду это легко, Хэмилтон говорит, что на самом деле все было иначе. По его словам, машину «Мерседеса», хоть она была сильной, было трудно понять, также ушло немало времени, чтобы справиться с трудностями, возникшими с новыми шинами «Пирелли», а его напарник Валттери Боттас стал еще более серьезным противником. Хотя Льюис ведет в квалификационном счете 13-7, финн все же превосходит напарника по поулам: 5-4.

Когда Хэмилтону был задан вопрос, как на него влияют все эти факторы, в нем прослеживалась некая боль.

«Я бы не сказал, что у меня был план убить интригу и зрелищность. Но результативность в гонках была для меня важна. То же самое касается других сфер моей жизни. Это безумие, потому что с наступлением августа я подумал: «Боже, у меня уже восемь побед». Команда же в целом одержала около 14 побед, и нужно забыть обо всем успехе, потому что ты всегда должен смотреть только вперед.

Но это не значит, что не было зрелища. Я искал свои яркие моменты в этом сезоне. И, честного говоря, у меня были классные круги, но их не всегда показывали, понимаете? Некоторые из моих вторых мест, которые разделили две «Феррари» были для меня чем-то особенным. Если я не был на поуле и меня отделяло полсекунды, то вас это не впечатляло. Но для меня это было круто».

Пик формы и его поддержание

Конечно, этот сезон Льюис провел на потрясающем уровне. Уже многие признали, что это лучший год в карьере Хэмилтона. Британские СМИ уверены, что это связано с Валттери Боттасом, чей уровень, по их убеждению, вырос. Возможно, это связано с тем, что нынешний инженер финна – бывший инженер Льюиса. В общем, британцы восхищены Льюисом и хотят знать, как Хэмилтон справлялся с тем, что после 4-х первых гонок был вторым в чемпионате. Чемпион мира признался, что выступления Боттаса действительно заставили его задуматься.

«Первые пару гонок обычно не особо хорошо получаются у меня. Они не такие уж ужасные, все же лучше среднего результата, но все это давление со стороны «Валттери 2.0» действительно ощущалось. И я подумал: «У нас счет 2:2, две победы у каждого». Я же… Я не мог… Я должен оставаться стойким, я не могу позволить дать эмоциям взять верх… но, будучи человеком, трудно не обращать внимания на эти вещи. Но затем я начал наращивать темп, и началось: 3:2, 4:2, 5:2, 6:2, 8:2. Я такой: «Клаааасс» (Льюис смеется)».

На вопрос, где он нашел силы, чтобы достойно выступить в этом сезоне, Хэмилтон ответил:

«В самом себе. Это трудно объяснить. Например, когда ты только просыпаешься, ты нетвердо стоишь на ногах и еще на готов ко дню на 100%. Затем ты бодришься… Каждый день мы все достигаем своего пика в разное время. Нужно просто найти способ настроить себя. Я думаю, я просто смог настроить как физически, так и ментально. Я пытаюсь справляться с этим лучше из года в год.

Я всегда умел адаптироваться. Одна из моих сторон – это, я думаю, то, что я возможно, один из тех самых приспосабливающихся пилотов. Я могу справиться с почти любым развитием событий и достичь результата своим способом. Вот почему у нас так все хорошо получается в дождь, например. Нужно быть динамичным в такой ситуации, уметь адаптировать свой стиль пилотажа под условия.

Я также учился у других спортсменов. Я слушал Валентино Росси, как он чувствовал себя, когда нужно было изменить свой стиль пилотажа для соперничества с новым поколением пилотов. Я задался вопросом, нужно ли это мне. Все-таки это его путь. Он был великим, знаете? Но я поразмыслил, попробовал и сделал все по-своему.

Посмотрите на игроков в теннис и как они управляют ракеткой. Я говорю о Серене [Уильямс] и нюансах ее техники. Я смотрю гольф и вижу, как Тайгер [Вудс] вернулся в былую форму улучшив свою технику.

То же самое касается гонщика. Можно изменить какие-то незначительные вещи, которые позволят тебе более широкие возможности и основу, чтобы улучшить время круга. Но, слушайте, это всего лишь миллиметры, микрометры, и очень трудно увидеть какую-то разницу».

«Проигрывать все еще неприятно»

Хэмилтон рассказал о своей любви к спорту, но также признал, что пришлось учиться справляться с горечью поражения.

«Я помню, как в 2007-м и 2008-м я не мог выйти из номера отеля в течение трех дней. Всю мою картинговую карьеру я был жесток к себе. Именно так я отношусь ко всем вещам. А люди не могли этого понять: «Ты второй, третий, пятый или вообще непонятно какой». Они не могли понять всю тяжесть моего положения. Я чуть ли не впадал в депрессию – очень, очень темное место, откуда я не мог выбраться.

И это касается всей моей жизни. Став постарше, я понял, как оставаться сконцентрированным, выйти из этих темных мест, я стал менее… даже в самых худших ситуациях, они не настолько темные. Это просто процесс взросления.

Невозможно было быстро привыкнуть к поражениям. Но это все равно отстой».

В 34 года Хэмилтон понимает, что конец карьеры близок и рассказал о своих мыслях по этому поводу:

«Я не боюсь. Это нормально для спортсменов, это будет самый грустный день, остановиться и перестать делать то, что ты любил всю свою жизнь.

Но вот для чего я занимаюсь другими делами. Мир моды, к примеру. Я нашел то, чем могу заниматься очень долго, если это будет успешным занятием. Сейчас все идет просто замечательно, но я не знаю, как долго это будет продолжаться. Но в конце концов у меня есть и другие интересы.

Есть много вещей, которые могут меня привлечь. Я знаю, что после завершения карьеры моя жизнь не закончится. Это успокаивает меня.

Но сейчас я чувствую себя отлично, достаточно хорошо, чтобы продолжать гоняться. Так что я буду заниматься этим столько, сколько смогу».

Источник:ВВС

Фото: Gettyimages.ru/Clive Brunskill, Alex Pantling, Rodrigo Reyes Marin/AFLO, Jure Makovec, Jure Makovec; Gettyimages.ru/Dan Mullan