Роджер Федерер: «Смешал много разного алкоголя. Спать лег в пять. Когда проснулся, было не очень»

Чемпион «Уимблдона» Роджер Федерер рассказал о своем самочувствии в понедельник утром, когда вернулся во Всеанглийский лаун-теннисный клуб для продолжения медиатура.

«Голова гудит. (Улыбается.) Я даже не знаю, что я делал вчера. Думаю, я смешал слишком много разного алкоголя. После чемпионского бала мы пошли – даже не знаю, как это назвать, – в бар, наверное. Там было человек 30-40 наших друзей. Было супер. Спать я лег в пять, так что, когда проснулся, мне было не очень. Но последний час уже нормально. Рад этому».

Об обязательствах по общению с журналистами

«Конечно, я предпочел бы провести время с друзьями, а не два часа раздавать интервью. Но в то же время я знаю, что это наша с вами работа. Если я буду давать вам хорошие ответы, вы сможете рассказать хорошие истории. Плюс, пресс-конференции помогают мне самому понять, что я думаю. Так что в каком-то смысле мне нравится, что я сначала иду к вам, а потом уже в клуб».

О соперниках, которые не атакуют

«Я понимаю, что очень легко втянуться в манеру игры, не располагающую к атаке, а если ты не умеешь играть слета, то ты вообще к сетке никогда не пойдешь. Практически никто из моих соперников не играет серв-энд-воллей. И меня пугает, что так происходит на таком высоком уровне.

Когда смотрю статистику соперников – независимо от раунда, – все игроки после подачи идут к сетке лишь в двух процентах случаев. Для меня-то это хорошо, но все равно я бы хотел, чтобы больше тренеров убеждали игроков идти к сетке, потому что там случаются прекрасные вещи.

Я согласен, что хороших игроков сейчас много как никогда, но в то же время, поскольку сейчас играют не так быстро, как, например, в 80-е, а также из-за скорости кортов, скорости мячей, технологичности ракеток разница между игроками разных уровней более ощутима. Чтобы пройти, скажем, Маррея или Джоковича, нужно выполнить очень много хороших ударов, и в таких условиях пятисетовый формат для них благоприятнее, чем для их соперников».

О рейтинге, через который не прорваться

«Да, поколение, которое пришло за нами с Рафой, нас пока что не вытеснило. Но дело еще и в том, что молодому игроку, чтобы совершить прорыв, недостаточно просто обыграть меня или кого-то еще из топ-игроков, – рейтинговая система устроена так, что ему после этого еще нужно дойти до финала, чтобы подняться в рейтинге, иначе ощутимой отдачи от одной этой победы нет.

А выиграть пять матчей подряд сложно. Для этого нужна реальная стабильность. А мы, топ-игроки, еще и играем все по-разному, так что обыграть нескольких из нас подряд очень тяжело.

Я вырос, когда еще были рейтинговые бонусы. Помню, как играл с Патриком Рафтером на корте Сюзан Ленглен на «Ролан Гаррос» за удвоенное количество очков, потому что это был «Шлем». Тогда обыграть игрока, который стоит на месте с пятого по второе, стоило 45 очков. Так что обыграть Пэта в Париже стоило 90 – и это без основных очков за круг. Конечно, тебе потом и защищать нужно было больше, что непросто, но все равно даже одна победа в важном матче могла здорово тебе помочь.

Сейчас же система работает так, что вот ты доходишь, например, как Энди, до четвертьфинала, рубишься там, но проигрываешь – уходишь с 360 очками. А я ушел с 2 000. Разница непропорционально большая. Такая система существует сравнительно недавно. Когда один «Шлем» – это по очкам восемь турниров 250, на мой взгляд, это перебор.

Но благодаря этому я, удачно выступив на «Шлемах», оказываюсь в исключительном положении и могу выбирать, когда мне играть на рейтинг. При такой системе хорошо, что лучшим становится именно тот, кто выигрывает крупнейшие турниры. Этот аспект мне понятен: «Шлемы», «Мастерсы» и итоговый приносят больше всего очков».