Любош Михел: «Ахметов дал мне сутки на размышления. Я тогда всю ночь не спал»
«Шахтер», судейский спикер, молодежь
- Как правильно: Михел или Михель?
– Вообще-то Михель. Но вроде все уже так привыкли.
- Вы с 2008 года в «Шахтере» – и при этом о вас практически ничего не слышно, кроме случаев, когда вас специально достают журналисты. Почему?
– Честно говоря, я этому рад. Пока был судьей, а потом еще и депутатом парламента, находился под постоянным вниманием журналистов. В моей нынешней работе мне как раз нравится возможность быть на втором плане. Я вообще не из тех людей, которые любят постоянную публичность.
- Мало кто понимает точно, чем вы теперь занимаетесь.
– Людям иногда кажется, что футбол – это 90 минут, когда футболисты на поле, и все. Но до стартового свистка судьи нужно проделать много незаметной работы. Я работаю в международном отделе «Шахтера». Команда должна проводить сборы, как-то добраться туда, где-то жить, визы получать – а потом еще на ходу что-то поменяется, и это тоже нужно организовать. Тем более, «Шахтер» теперь играет во Львове. Нужно искать гостиницы для всех судей. А УЕФА, например, считает, что игра с «Порту» – это матч повышенного риска, и присылает дополнительного делегата. Ему тоже нужно где-то жить и на чем-то ездить.
- После переезда из Донецка у вас прибавилось работы?
– Конечно. Там я все знал, все было налажено, а теперь нужно в Киеве искать – например, где визы сделать бразильцам в Беларусь.
- Не скучно?
– Нет, совсем.
- Журналистам кажется несправедливым, что с арбитром теперь можно поговорить только после окончания его карьеры.
– Ну я довольно много интервью давал, пока судил. Да, в некоторых странах запрещают говорить сразу после матча, но это не критично.
- Пьерлуиджи Коллина вообще запретил украинским арбитрам давать интервью.
– Проблема в том, что все журналисты хотят от арбитра комментариев по спорным эпизодам. Спортивная журналистика во всем мире становится похожа на шоу-бизнес. Люди хотят больше скандалов из жизни звезд, меньше хотят вдумчиво анализировать. Все ждут от арбитров интервью как раз на те темы, о которых они не могут говорить, – почему поставил пенальти, почему не поставил, зачем игрока удалил.
В нынешней работе мне как раз нравится возможность быть на втором плане
- В итоге получается, что журналисты варятся в собственных представлениях о правилах. Арбитры нам ничего не объясняют, мы успеваем раздуть скандал – а через два месяца приезжает Коллина, устраивает пресс-клуб, и выясняется, что журналисты просто не знали, как правильно интерпретировать эпизод.
– Мне кажется, для этого в каждом судейском комитете должен быть специальный человек. Есть же у президента страны спикер – у куратора судей тоже мог бы быть. Чтобы он связывался с судьями и раз в неделю-две выдавал официальное объяснение. Или даже в течение трех дней после матча. У меня ведь такое тоже бывало: знаешь, что твое решение было правильное, а журналисты его размазали не в ту сторону – и ты бессилен им объяснить.
Часто не только журналисты, но и игроки, и тренеры не знают точных правил или новых рекомендаций судьям. Правда, судьи тоже не всегда хорошо разбираются в работе тренеров. После пяти лет работы в клубе я понял, что самый большой мой недостаток как судьи был в том, что я не уделял особого внимания футболу с другой стороны. Как команда играет, кто в ней чем занимается, кто на поле созидатель, а у кого задача – не давать играть другим. Все это важно.
Сейчас ведь тренд такой, что приходят молодые арбитры, которые за 3-4 года поднялись, кто-то даже в премьер-лигу. Опыта большого у них нет, некоторые, может, и не играли в футбол толком или только на юношеском уровне. А взрослый мужской футбол – это совсем другая история. Как игрокам сложно дается переход из молодежного во взрослый, так же и судьям.
- Но вы же тоже рано начинали.
– Да, в 19 лет – в то время это было очень рано. Только я ж не собирался быть судьей. Мой отец был футбольным тренером, и я хотел играть – но порвал крестообразные связки. После первой операции начал тренироваться – понял, что колено не приходит в норму. Медицины такой, как сегодня, не было. Что делать? Тренировать в девятнадцать рано. Ну мне один друг и предложил: бегать можешь, говорит? Попробуй посудить, пока восстанавливаешься. Я был уверен, что это временный этап – но все как-то быстро завертелось, и через 5 лет я уже был судьей ФИФА.
- Благодаря чему?
– А я фактически вырос на футбольном поле. С отцом с детства во всем этом варился, видел футбол со всех сторон и любил. Поэтому моя самая большая слабость – мне об этом инспекторы чаще всего замечание делали, – что я слишком добрый к игрокам. Мол, слишком много им объясняю, разговоры веду – а надо сразу желтые давать. Но я-то мог хоть на первой минуте карточку показать, если игрок заслужил. В отборочном матче Лиги чемпионов «Ланс» – «Динамо» Киев я капитана хозяев на 5-й минуте удалил за фол последней надежды.
В первом своем матче Лиги чемпионов я Дженнаро Гаттузо на 93-й минуте красную показал – за отмашку от Ибрагимовича. Но ничего, потом он на Евро-2008 зашел в раздевалку после матча Италия – Франция и оставил мне футболку со словами «Ты один из лучших судей в мире». Важно найти человеческий подход к игрокам, не рубить сплеча, не пытаться подавить все эмоции.
- Бывает, что судьи дружат с футболистами?
– Самое худшее для судьи – начать смотреть на футбол именно так: вот это мой друг, а это большая звезда.
- А бывает такое у судей? Мы-то уверены, что да.
– Бывают две проблемы. Первая – когда арбитр молодой, неопытный, очень быстро попал наверх – у него случается мандраж. Вчера ты судил юношеские матчи, и на этих звезд смотрел только по телевизору – а теперь они от тебя зависят. Это нормально, такое проходит. Второе бывает у арбитров из маленьких стран – давление трибун. Ты привык судить чемпионат, на который приходит тысяча человек, а тут на «Камп Ноу» их 85 тысяч. Есть риск либо перегореть, либо поддаться свисту болельщиков.
Коллина, видеоповторы, ворота пошире
- Украинский судейский корпус стремительно омолодился. Это хорошо или плохо?
– Ну смотрите: в Украину пришел один из лучших специалистов мира, глава судейского корпуса Европы. Ему дали задание сделать украинских судей лучше. Он полгода анализировал ситуацию, а потом понял, что ему нужно с некоторыми людьми попрощаться и ставить на молодежь. В чем разница? В том, что я возвращаюсь в Словакию и замечаю, что тамошние арбитры за эти четыре года не так сильно выросли, как украинские.
Коллина готовит украинских судей под европейские стандарты. На мой взгляд, качество судейства за последние 2-3 года выросло. А ошибки были и будут везде – посмотрите хоть чемпионат Испании, хоть Италии. На стадионе сейчас 40 камер – пара человеческих глаз не может видеть футбол так, как его покажут по телевизору.
- Так вы за видеоповторы?
– Нет, я против. Если останавливать его после каждого свистка, игра затянется на 3 часа. Ну и вообще: если все будет правильно, о чем говорить после игры? Болельщикам же нравится обсуждать такие моменты. Разница только в том, что в Англии ошибка судьи считается естественной частью футбола, а в Восточной Европе сразу говорят о коррупции. Пока футбол будет футболом, а не компьютерной игрой с компьютерными судьями, в нем будут ошибки.
Но я за те технологии, которые помогут исключить фатальные, большие ошибки. Скажем, goal-line technology. Тут слишком много на карту поставлено – не засчитали гол, и команда вылетает с чемпионата мира. У меня был такой случай в игре «Ливерпуль» – «Челси» в полуфинале Лиги чемпионов-2005. До сих пор же никто не может с уверенностью сказать, был гол или нет. Сработал человеческий фактор: ассистенту нужно было мгновенно разобраться. Был бы goal-line technology, подождали бы минутку – и все было бы точно.
- Разве этого достаточно?
– Честно говоря, я бы если что-то в правилах менял, то, скорее, ворота чуть больше сделал бы. Их размер уже сто тридцать лет не меняется, а вратари-то выросли. Тогда в них стояли мужчины по 1,68 м, а теперь и 2,05 встречаются. Я бы сантиметров на 10 расширил и на 7-8 поднял бы. Было бы больше голов. Почему так любят хоккей, например?
- А вы любите?
– Люблю, но только на стадионе. По телевизору не смотрю: шайба маленькая, ее не видно. Так вот – в хоккее постоянные атаки в обе стороны, борьба и много голов. Там матчи заканчиваются со счетом 6:5. Все, что нужно болельщику! Какая главная эмоция на матче? Когда забивается гол! А когда 0:0 и игра в центре поля – болельщик скучает. Вспомните, с каким счетом играли в 1930-х годах на чемпионатах мира – 5:3, 8:2. Вот это мне по душе.
В судейском комитете должен быть спикер, который раз выдавал бы официальное объяснение эпизодов
- Судей за воротами в Украине убрали в этом году. Вы за или против?
– Это чисто экономический момент.
– Больше, по-моему – 8 тысяч гривен за матч им платили, кажется.
- Ну даже если вдвое больше, это все-таки зарплата среднего украинского игрока за один месяц.
– Я вообще за, чтобы судьи за воротами были. Но клубы так решили.
– Есть впечатление, что как бы Коллина ни работал, им всегда будут недовольны. Есть у него шансы переломить эту тенденцию?
- Я так скажу: когда моя карьера близилась к концу, стало понятно, что мне по окончании сразу же предложат пост куратора судей в Словакии. И я тогда своей жене сразу сказал: если я соглашусь на эту должность, сразу подавай на развод. Это самая неблагодарная работа, какая только может быть.
Чтобы ставить оценку Коллине, нужно сравнивать с тем, как было до него. Судейских скандалов было больше, все везде видели предвзятость, «руку «Динамо» и федерации». Коллина отсек всех от назначений и продвижения. Кого считает лучше, того и двигает. У него нет никакой заинтресованности, чтобы чемпионом стало «Динамо» или «Шахтер». А судьи будут ошибаться и при Коллине, и всех его преемниках.
- Почему эксперимент с иностранными судьями на топовых украинских матчах не пошел?
– Будь я главой судейского корпуса, я бы его продолжал. Когда мы обсуждали это с Пьерлуиджи, его тезис был такой: если я приглашаю иностранных судей на топовые матчи, значит, я не воспитал хороших украинских. Но когда играют «Динамо» с «Шахтером» или «Днепр» с «Шахтером», до матча, во время и после такой накал, что допущенная ошибка может просто сломать карьеру арбитра. Я бы приглашал иностранных судей на такие матчи именно потому, что своих лучших арбитров нужно беречь, пока они растут.
Везде, и в Италии, и во Франции, клубы всегда стараются влиять на назначение судей
Человек, может, вырос бы в арбитра Лиги чемпионов, а тут под влиянием публики и клубов ему дорогу перекроют. Везде, и в Италии, и во Франции, клубы всегда стараются влиять на назначение судей. Дело не в том, что с кем-то легче договориться, а в том, что конкретный судья больше подходит стилю игры конкретной команды. Этот разрешает больше борьбы, а тот позволяет играть в техничный футбол.
- И на Коллину клубы влияют?
– Насколько я его знаю, он никого к себе не подпускает. Честно говоря, у него даже друзей немного, он привык держаться в стороне от всех.
- Кто сейчас лучший украинский арбитр по-вашему?
– Есть группа, три-четыре человека – но их несложно вычислить, это те, кто получает назначения по Европе. Арановский, Абдула, Бойко, Можаровский, хорошо начал судить Жабченко. Обратите внимание: это все судьи, которые до прихода Коллины были никем – он их нашели дал им шанс.
Ахиллы, Ахметов, депутатство
- У вас удивительная биография: вам новую работу всю жизнь находят травмы. Судьей стали из-за порванных «крестов», а в «Шахтере» оказались благодаря ахиллам.
– Проблемы с ними у меня начались с 26 лет, уже на чемпионате мира. Ходил по врачам, где только не был – и в Праге, и в Вене, и в Будапеште – хоть бы кто помог. До тех пор, пока судья Валерий Онуфер, который жил недалеко от границы со Словакией и знал меня, не сказал: в Донецке есть один испанец, съезди к нему. Пако Биоска, нынешний врач «Челси», посмотрел меня, но поставил все тот же диагноз: без двух операций – никуда.
Я бы увеличил ворота. Их размер уже сто тридцать лет не меняется, а вратари-то выросли
Как раз в это время «Шахтер» играл очередной матч чемпионата с запорожским «Металлургом». На нем мы случайно встретились с президентом клуба. Разговор затянулся и закончился предложением сотрудничать. Честно говоря, было нелегко: Ахметов дал мне сутки на размышления, а я уже готовился к поездке на ЧМ в ЮАР.
Тут сработал, наверное, судейский навык принимать быстрые решения. У нас как говорят: первое, что в голову пришло – самое правильное. Если свисток поднял ко рту, не опускай – обратно не поднимешь уже. Я тогда всю ночь не спал. Но в итоге не пожалел. У клуба президент, который очень любит футбол, – это гарантия, что он его не бросит через два-три года.
- Этой зимой вам предлагали баллотироваться в президенты футбольной федерации Словакии. Почему отказались?
– Было такое предложение, и я, честно говоря, задумывался над ним. Но потом подсчитал все плюсы и минусы – и решил остаться в «Шахтере». Решил, что клуб еще не достиг своего максимума, хотелось в этом поучаствовать. Что в чемпионате постоянно выигрываем – это одно, но хотелось еще хотя бы повторить победу в Лиге Европы. Тогда я не ожидал, конечно, такого развития событий в Украине.
Когда отказывался идти в президенты футбольной федерации Словакии, не ожидал такого развития событий в Украине
- Вы успели побывать еще и депутатом парламента в Словакии. Как вам политический опыт?
– Это был 2006 год, меня назначили судить чемпионат мира, я на родине был известным человеком. А футбол – это мужской спорт, что бы ты ни делал в нем, почти все мужчины тебя знают. Одна из партий попросила меня побыть таким лицом в списке, которое привлекает избирателей. В Словакии голосуют по открытым спискам – то есть выбирают партию и отмечают трех ее кандидатов, кто больше нравится. В итоге я, новичок в политике, поднялся с 11-го места в списке на 4-е – выше были только премьер-министр и два экс-министра.
В итоге, правда, все получилось не так, как я планировал. Я думал, что наша партия будет при власти, и я буду не просиживать штаны в парламенте, а заниматься делами в министерстве молодежи и спорта – тем, чем я всю жизнь живу. Но мы оказались в оппозиции – а это сухая, академическая работа для юристов. Не для меня.
Самое неприятное, что когда ты не у власти – ты бессилен. Как сказал один мой коллега: «Попал в оппозицию – у тебя есть четыре года, чтобы перечитать все книги и вылечить все зубы». Отдыхай, проще говоря. Мы подготовили проект закона о спорте – полгода над ним работали, концепцию развития спорта разрабатывали, инновации придумывали для уроков физкультуры. Пришли в парламент – и там наш проект за 15 секунд провалили. А через месяц тот же самый закон с минимальными изменениями подает правящая партия – и он проходит. В общем, я четыре года отсидел там без удовольствия.
- Больше не пошли бы?
– В парламент – нет. Если в политику, то разве что в местную. Там ты решаешь конкретные вопросы – губернатором или кем-то вроде. А по две недели сидеть в одном сессионном зале безвылазно – это не для меня.
- Вы все еще держите бар в Прешове?
– Он-то существует, но я его уже отдал. Это была пиар-идея, а не желание делать серьезный бизнес – я как раз был в политике тогда. Мои знакомые меня раньше часто спрашивали: вот у тебя есть футболка Зидана, футболка Недведа, мяч с финала Лиги чемпионов – где это все? Дома, говорю, в шкафу. Так открой какое-то место, чтобы где-то можно было все это посмотреть, сфотографироваться! Так и получилось: бизнеса особого не сделал, зато сделал людям приятно.
Секрет успеха, договорняки, худшая ошибка
- В Словакии до и после вас топовых арбитров не было. В Украине их не было вообще. Что нужно, чтобы в стране появился судья, способный стать лучшим арбитром года?
– Тут много факторов. Во-первых, арбитрам из больших футбольных стран легче. В группу из 30 топ-судей в любом случае возьмут трех итальянцев, трех испанцев, трех немцев. А в конце уже для разнообразия возьмут одного словенца или одного словака.
Потом, в странах вроде наших всегда много политики и внутренних интриг. К примеру, пять-шесть лет назад, до Коллины, лучшим судьей в Украине был Олег Орехов. Он в первую группу судей УЕФА входил. А после матча, кажется, «Металлист» – «Шахтер» кому-то он не понравился – и его сразу убрали в первую лигу. Или вот в Чехии: там каждый год менялся глава судейского корпуса, и каждый год был новый лучший арбитр. А так ведь нельзя. Мы в Восточной Европе часто сами себе палки в колеса вставляем.
- А вы почему пробились?
– Для начала мне повезло. Я попал в список ФИФА, когда был номером 5 в Словакии. Потихоньку рос, судил турниры U-17. На одном из них меня заметил Алексис Понне, бельгийский арбитр, он тогда был замглавой судейского корпуса УЕФА. Понне сказал моему начальнику Йозефу Марко: если хочешь, чтобы в Словакии когда-нибудь появился топовый судья, ставь на этого парня. Это уже был шанс, но еще не подарок: с 1997 года на каждом моем матче присутствовали делегаты судейского корпуса УЕФА. Я же мог сломаться, отсудить плохо две-три игры – тогда бы сказали: ну, он все-таки слишком молодой, нужно еще подрасти. А там, глядишь, и забыли бы про меня.
На первых судейских сборах в карьере мне сказали: ты дурак что ли, ты судить приехал или легкой атлетикой заниматься?
Плюс я как раз попал в новый тренд подбора судей. В девяностые годы у многих арбитров даже на чемпионатах мира были откровенные проблемы с «физикой». Многие заваливали тесты, пересдавали их. И Блаттер, тогда еще генсек ФИФА, сказал: теперь рефери должен выглядеть так же, как игрок, а не как старик с лишним весом. Давайте, мол, искать молодых и спортивных. А тут я как раз. Я же когда приехал на первые свои сборы в судейской карьере, пробежал 3300 метров в тесте Купера – остальные еле-еле 2500. Мне тогда сказали: ты дурак что ли, ты судить приехал или легкой атлетикой заниматься?
- Кстати, о Йозефе Марко. Чем закончилась история с Бохумом и обвинениями в том, что вы с ним были причастны к договорным матчам?
– Тем, что он получил официальное извинение от УЕФА. Там есть специальная группа – что-то типа службы внутренней безопасности, – которая расследует такие случаи. Это были выдумки людей, которые хотели придать себе значимости, используя громкое имя. Вот после игры к вам кто-то подойдет и попросит сфотографироваться – кто ему потом мешает говорить: «Смотрите, это мой друг, он может решать вопросы»?
Там человек заявил, что встречался со мной 16 апреля во франкфуртской гостинице – а я смотрю в свои записи и вижу, что в этот день был в Донецке на игре. Написали, что я должен был способствовать продвижению какого-то македонского арбитра – а я такой фамилии даже не знаю. В итоге полиция Бохума не нашла никаких подтверждений. Думаю, он когда попался, решил запутать следствие и потянуть время – у него с кем только фотографий нет, даже с Лео Месси. В общем, бред какой-то. Было – и прошло. На самом деле никто ко мне никогда с таким не подходил, и я в этом никогда не участвовал.
- Неужели ни разу не предлагали за всю карьеру повлиять на исход матча?
– Скажем так: на европейском уровне такого нет. И никто на это не пойдет – нужно быть дураком, чтобы подумать, что можно вот так попросить подсудить в какую-то сторону. Я честно говоря, вообще не очень понимаю, как это – «решать вопросы». Когда читаю, что «в прошлом сезоне было 300 договорных игр» – это, видимо, матчи на уровне второго-третьего дивизиона. Ну а если верить, что «Манчестер Сити» и «Ливерпуль» или на чемпионате мира играют договорные матчи, нужно вообще забыть про футбол.
- И даже в Словакии, на низших уровнях не предлагали?
– Нет. Может быть, потому что тогда еще не было онлайн-беттинга. Самое страшное для меня сегодня – это эти ставки в интернете, который в последние 6-8 лет появились. Когда я судил, я даже не думал, что можно играть на товарищеских играх, ставить на количество угловых, на количество красных карточек. А потом получается: венгерские судьи летели судить такой матч, их где-то подменили, кто-то в итоге что-то нужное насудил. К тому же интернет дает анонимность – и наверное, способствует нелегальным вещам.
- Самое неприятное воспоминание вашей карьеры?
– Как я говорю: у каждого судьи есть страна, в которую он не поедет отдыхать. Ошибки на клубном уровне забываются быстее, а когда сборная играет на ЧМ или ЧЕ – это сложнее. Я судил отборочный матч Евро-2004 Норвегия – Румыния. Обе команды играли в коротих рукавах. Карью и Киву боролись за мяч в штрафной, руки сплелись – и я решил, что мяч попал в руку румыну. Назначил пенальти, румыны в итоге не поехали в Португалию. Потом уже увидел, что пенальти не было.
- В Румынию с тех пор не ездили?
– Да нет, потом много раз судил еще. Меня даже пригласили как-то судить матч чемпионата Румынии – кажется, «Динамо» против «Стяуа». Но вот что интересно. Я ожидал, конечно, негативной реакции. Прилетел, в аэропорту толпа журналистов. Извинился перед румынскими болельщиками, сказал, что понимаю, что это была моя худшая ошибка в карьере. А потом на разминку выбежал – и стадион встречает аплодисментами! Так что если сделал ошибку, надо ее признать – тебе же лучше.
- А не хочется после таких случаев иметь какую-то возможность посмотреть два-три видеоповтора? Или видеосудью ввести, как в хоккее?
– ФИФА проводила такой эксперимент – кажется, в чемпионате ЮАР. Каждая команда имела право на два протеста в течение матча, и резервный судья у монитора помогал принять решение. Мне идея понравилась. Тем более, что потом подсчитали: в 80% матчей никто этим правом даже не пользовался. Я был бы не против. Думаю, румыны бы тоже были за. Это просто облегчило бы послематчевую жизнь судей. Физически же отработать игру – не сложно. Самое страшное для арбитра – это проснуться утром и увидеть себя во всех газетах на первой полосе.
- А читают судьи про себя?
– Читают, конечно. Хотя опытные говорят: «Если хочешь спокойно жить, не покупай прессу по понедельникам». Это к слову о том, с чего мы начинали: мне хватило этих первых полос – хочется теперь пожить спокойно.